– Молодец! Хвалю за находчивость! – оценила я его успехи, подумав, что хорошо бы бестолковому Антону Чайникову послушать отчет Михаила. – И что дальше?
– Да ужас! – интригующим тоном продолжил он. – Во всю стену ее комнаты нарисован портрет Ромашкина со стрелой в сердце. Жуткое зрелище! И, главное, похоже очень! Я даже испугался. И программист запечатлен в таком трогательном виде, как мученик. Похоже, эта Маш… то есть гражданочка, помешана на религии.
– В смысле?
– Ну, это мое личное мнение, хотя другого и быть не может: что в данный момент наша барышня вроде бы находится на территории монастыря, где реставрирует иконы! – с аффектацией театрального актера произнес он. – Ее мама уверяет – отмечу, что со слезами на глазах, – что М. подумывает принять в скором времени постриг. – Михаил пожал плечами, давая мне понять, что объяснить такое поведение девушки он не может.
– Какого монастыря? – деловито спросила я.
Михаил сказал – какого. Я насторожилась и подошла к двери: мне показалось, что за ней кто-то стоит. Я рывком распахнула дверь и увидела свою тетушку. Она с невозмутимым видом развешивала белье на сушилке в коридоре.
– Что случилось? – посмотрела она на меня удивленно.
– Надеюсь, ничего… – мрачно протянула я, но некий осадок сомнения остался. Моя родственница, когда надо, умеет врать с невинными глазами.
Свежие новости требовали от меня быстрых и активных действий. Некогда выводить на чистую воду мою любопытную старушку. Похоже, она рада тому, что оказалась в эпицентре моей профессиональной жизни, и огорчать ее новыми нотациями мне не хотелось.
Я осталась в коридоре, прикрыв дверь в кухню. Тетушка ушла в свою комнату. Михаил пил чай. На часах было девять вечера… я достала визитку Савельева и набрала его номер. Он вскоре ответил, и, судя по тому, с каким энтузиазмом и радостью он отреагировал на звуки моего голоса, я подумала, возможно, он весь день провел в обнимку с телефоном, боясь пропустить мой звонок.
– Здравствуйте, Вениамин, это… – не успела я представиться, как он меня перебил:
– Евгения! Я счастлив! – Голос его звучал радостно, что, признаюсь, слегка мне польстило.
– Отчего это вдруг, вы же еще не знаете, почему я вам звоню, – попыталась я остудить его пыл, вовсю кокетничая.
– Полагаю, основанием для звонка послужила ваша… заинтересованность, порожденная нашей случайной утренней встречей. Ведь у нас с вами иных точек нет! – уверенным тоном заявил он.
Я, конечно, придерживалась иной позиции: в соседней комнате колдовал у компьютера человек, послуживший причиной для нашего якобы случайного знакомства с Савельевым. Но эту информацию еще не настало время обнародовать.
– Какой вы быстрый, однако, – загадочным тоном протянула я.
– Когда мы увидимся? – перешел он в активное наступление, и я коварно, чтобы поддразнить его немного, усмехнулась в трубку.
– Может быть, в ближайшие дни… или никогда… я еще не решила… – продолжала я терзать его.
– У меня создается такое впечатление, что вы заманиваете меня в роковую ловушку, – после недолгой паузы произнес Вениамин. – Но я уже и так покорен вашими чарами, так что будьте спокойны: никуда я не денусь и буду, как зверь в капкане, покорно ждать развязки.
– Зверь в капкане, насколько я знаю, борется до последнего, пока не изорвет в кровь лапы, чтобы освободиться…
– Я не готов к свободе…
– А я еще не расставляла капкан… – Наш разговор напоминал партию в настольный теннис, слова, как пластмассовый шарик, упруго перескакивали от одного игрока к другому. – А где вы живете?
– На Плановой улице, – в голосе его прозвучала надежда.
– Далековато… – скокетничала я.
– Я перееду, когда и куда вы скажете! – с усмешкой заявил он.
– Это лишнее. Хотя похвальное рвение. Давайте для начала встретимся, – тем же легким тоном предложила я.
– Обязательно, прекрасно, может быть, мы совместим встречу с ужином?
– Хорошая идея! – согласилась я, сожалея, что придется мне пропустить угощение и очередной кулинарный шедевр моей родственницы съедят без меня.
– Где?
– Завтра, часиков в восемь, в «Гранде».
– Принимается! – Судя по его интонации, Савельев широко улыбнулся.
Мы попрощались, и я вернулась в кухню. Миша мило дремал на диванчике, хотя и не мог на нем поместиться целиком, его ноги свешивались до пола, но, похоже, это его совершенно не беспокоило. Голову он положил на ажурную подушечку, вышитую Милой. Его лицо во сне было по-детски трогательным. Мужественные черты словно разгладились. Увидев эту картину, я испытала почти материнские чувства.
«Ну вот, еще один теленок на мою голову», – с усмешкой подумала я, укрывая его длинные ноги пледом.
Похоже, в определенные периоды своей жизни женщина испытывает некую потребность – направить нерастраченные материнские чувства на слабых и беззащитных. Неудивительно, что на моем жизненном пути в число тех, кого требуется защищать, входят, в основном, мужчины. Такова уж наша нелегкая доля телохранительниц!
Завтра предстоял насыщенный день. Но я даже не предполагала, насколько сумбурным он получится, когда утром вошла в комнату Василия.
Вопреки моим ожиданиям, программист вовсе не сидел у компьютера, а лихорадочно метался по комнате. Хватался то за рубашку, то за рюкзак и всем своим видом демонстрировал явное намерение немедленно покинуть тетушкину квартиру.
– Доброе утро! – настороженно поздоровалась я.
– Ага, – только и ответил он, продолжая нервно бегать из угла в угол.
– Что случилось? – напрямую спросила я.
– Все прекрасно! Она ждет меня! Теперь все будет замечательно! – Его глаза лихорадочно блестели, как у душевнобольного.
– Она – это белая горячка? – Видя беспокойное состояние подопечного, я не удержалась от ехидного замечания, но Ромашкину было не до шуток.
– Она – это Маша, моя будущая жена! – воскликнул он с неимоверным пылом, словно начинающий поэт, читающий свои вирши у памятника Маяковскому, как бывало в советскую эпоху. – И я спешу к ней.
– И как же ты получил приглашение на это судьбоносное рандеву, позволь узнать?
– Как, как – по «мылу», разумеется, а как же еще можно получить письмо?! – искренне изумился он. Ну, все ясно: ни о бумажной, ни уж тем более о голубиной почте парень, судя по всему не слыхал или никогда не сталкивался с подобным видом общения…
– Можно взглянуть на письмо? – спросила я.
– Пожалуйста, – кивнул он на включенный монитор. Но тут же спохватился: – То есть нет, нельзя! – Но опередить меня было бы не под силу не то что человеку – по крайней мере, того типа, к какому относился славный Василий, – но и зверю.