— Почему вы так считаете? — Следователь убрал фотографии в папку.
— Да они ссорились постоянно.
— Вы слышали их ссоры или это Ардашева вам рассказывала?
— Она ничего не рассказала бы… Она вообще неразговорчивая была… А как родила — вообще стала какая-то деревянная… Иногда даже поздороваться забудет… А он к ней часто заходил… А насчет ссор… Так тут стены какие! Панель! Я все слышала, если они на кухне цапались. Страшно ругались. Слов, правда, не разобрать… Но если у них еще и окно было открыто — смысл понятен. Она его ругала, что он никак жене не расскажет… А он отбрыкивался… Женатый был, как я поняла… И на балконе ссорились, а балконы у нас вообще впритык… Я нарочно не слушала, но все равно каждое слово в ухо вкладывали. Поэтому я вам и говорю: он мог убить. Страшно ругались!
— В случае надобности подтвердите ваши слова?
— Конечно. Вы его проверьте, это он! Вы адрес знаете?
— А вы?
— Да откуда мне… Знаю только, что он на машине приезжал. А где жил, не знаю…
— Машину видели? Марку помните? Или цвет хотя бы?
— Помню машину. Я видела как-то раз, как он оттуда вышел. С балкона. Красный «Москвич», старый… Номера не помню, если бы я знала, чем кончится…
— Вы не видели, он больше не приезжал?
— Кто? Мужик этот? А когда ему приезжать? Ира-то умерла…
— Вот именно. После ее смерти он здесь был?
— Ни разу. Не видела, может быть… Да зачем ему сюда ездить… Вы знаете что? — Она доверительно понизила голос: — Я думаю еще, что мальчик был от него… В принципе не похож, только почему-то я уверена… Ну а от кого же еще?
— Что, у нее никогда никого не бывало, кроме этого человека?
— Бывали какие-то… Но всякий раз разные. Вы не подумайте — не так себе мужики… Ира вообще строгая была на этот счет… Она ведь спокойно могла гулять — жила отдельно, мать далеко… Но она хорошо держала себя. Я думаю, больше по делу к ней приезжали…
— По какому делу?
— Да по какому. — Женщина замялась. — Она же парикмахер. Может, стригла на дому? Но вы меня не слушайте, она вообще мало кого принимала… Это я вам говорю — бывали всякие, а на самом деле, может быть, раз-два в год кого-то я замечала… Никого, можно сказать… А этот тип был особенный. Что я, не разберу?!
Игорь сидел на диване в своей комнате, его колотила мелкая дрожь, которую он всячески старался скрыть. Но руки все равно выдавали его — они тряслись, даже если сжать их вместе. Былицкий сидел в кресле, приехавший с ним милиционер — на стуле у двери.
— Где ваша жена? — спросил Былицкий.
— Не знаю, — тихо ответил Игорь.
— Она вообще-то здесь живет?
— Иногда. — Игорь поднял голову и посмотрел на следователя. — Это ее личное дело. Я в ее дела не вмешиваюсь. Вы об этом хотели со мной поговорить?
— Нет. — Былицкий закурил и сделал знак милиционеру, тот вышел. — Скажите, в каких отношениях вы находились с покойной Ириной Ардашевой?
— В нормальных, — ответил Игорь без запинки. — Я иногда у нее стригся. Моя жена посоветовала мне ее. Как мастера.
— Кроме стрижки — в каких еще?
— Почему вы считаете, что были какие-то еще отношения? Вы меня уже спрашивали про всех ее подруг. Я вам все уже рассказал. Зачем идти по второму кругу?
— Очень плохо, что вы мне все уже рассказали, — возразил следователь. — Потому что вы мне рассказали неправду.
— Нет. — Игорь вдруг почувствовал, что дрожь прошла, ему стало жарко. — Я рассказал вам все.
— А мне кажется, что не все. Я хотел бы еще раз услышать про ваши отношения с Ардашевой.
— Никаких отношений не было.
— Вы упорствуете, — вздохнул следователь. — Я вам не советую этого делать.
— А я вам не советую мне угрожать!
— Вам никто не угрожает. Я просто прошу вас еще рассказать мне про ваши отношения с Ириной Ардашевой. Вы можете сделать это?
— Ардашева — подруга моей жены, — монотонно начал Игорь. — Они вместе учились в школе. После жена часто у нее стриглась. Потом она посоветовала мне тоже стричься у Ирины. Я стригся у нее в течение нескольких последних лет. Это все.
— Вы уверены, что это все?
— Совершенно уверен. — Игорь смотрел прямо на следователя. — Могу подписаться под этими словами.
— Это вы уже сделали один раз, когда давали показания, — вздохнул Былицкий. — И я очень об этом жалею. Дача ложных показаний… Теперь вы подпишетесь только под правдивыми показаниями, надеюсь… Посмотрите вот на это.
У него в руке оказалась фотография. Он протянул ее Игорю. Тот мельком взглянул сперва на нее, потом на следователя, потом уставился в окно. Некоторое время оба молчали. Следователь закурил и устроился в кресле поудобней. Игорь заговорил первым:
— Ну и что вы хотите этим сказать?
— Ничего. Может быть, что-то скажете вы?
— Ничего, — ответил Игорь, словно издеваясь. — Ничего не могу сказать. Я вспомнил, когда была сделана эта фотография.
— Расскажите, пожалуйста, когда. — Следователь говорил подчеркнуто вежливо. — Припомните все обстоятельства. Вы нам очень поможете.
— Ирина как-то попросила меня проводить ее до зоопарка. Она работала в парикмахерской неподалеку… я проводил ее с сыном. Там она захотела сфотографироваться. Почему-то со мной вместе. Я согласился — не портить же отношения из-за фотографии… И мы сфотографировались. Вот и все. Я совсем об этом забыл. Доказывается, теперь эта фотография может навлечь на меня ваши подозрения. Я прав?
— Ну что вы… При чем тут подозрения… Мне вот что интересно… Вам не показалась странной такая просьба? Ведь женщина вас едва знала, если судить по вашему рассказу… Полузнакомый человек, простой клиент… Разве что муж подруги…
— Ну и что? Именно потому, что муж подруги, она и попросила меня об этом… Все же не совсем с улицы человек… Насколько я понял, она сделала это из-за мальчика. Сами понимаете — ребенок без отца… Ей, наверное, хотелось, чтобы он почувствовал рядом мужчину… Ну, не знаю… В общем, я этому не придал такого значения, как вы. Просто одолжение хорошей женщине.
— Ирина Ардашева была хорошей женщиной, верно?
— Странный вопрос. Наверное, была. Мне это неизвестно. В общении со мной она не зарекомендовала себя как плохая женщина… Во всяком случае, она была хорошим парикмахером.
— Хорошая женщина, хороший парикмахер… Из-за чего же вы тогда ссорились?
— Ссорились? — Игорь вдруг рассмеялся. — Да что вы?! Когда же это?! У меня не было причин ссориться с ней. Она никогда не испортила мне стрижку.
— И все же вы ссорились. Есть свидетели ваших ссор. Могу их вам предъявить.
— Хорошо бы! Иначе ваши обвинения будут голословными!