– Ничего. Я, Матвей, Инга – мы все старались, но первое время в тайгу даже лесников не пускали. Все военные, туда столько военных нагнали.

– Ваш друг мог в ту ночь тоже забрести в болото и утонуть. – Ева вздохнула.

– А мог и не утонуть, – сказал Август. – Что, если он не утонул, а?

– Да, – в тон ему заметила и Катя. – Что, если он не утонул в болоте, а первым нашел то место катастрофы?

– А потом что же, его обнаружили военные? – Август встал с африканского тамтама.

– Все это лишь гипотеза, – сказала Ева.

– Вы же сами предположили возможность контакта. В результате чего и возник видоизмененный образец.

– Да, но я… я как-то вовсе не думала о живом человеке.

– Вот что, надо еще раз допросить того парня-студента, – Август что-то прикидывал в уме. – Клочков его фамилия. Пусть вспомнит во всех деталях – как выглядело то, что они видели в Ховринской больнице. На что хоть это было похоже.

– А при чем тут Ховринская больница? При чем вообще тут Рюрик? – тревожно спросил Мещерский. – Вы что, считаете, что он жив?

Глава 38
Экспертиза

Совещание у начальника главка полковник Гущин выдержал стоически. Сделал обстоятельный доклад по результатам дела, хотя хвалиться особо пока нечем, однако и сложа руки оперативная группа тоже не сидела и не сидит.

Когда все закончилось, он вздохнул с невероятным облегчением и сразу, боясь, как бы его опять не задержало какое-нибудь ЧП в главке, на служебной машине отправился в экспертно-криминалистическое управление.

Он давно уже хотел сам лично побеседовать с экспертами-криминалистами о тех выводах, которые сделали они.

В ЭКУ он отправился прямо к своей старой приятельнице (и в оные годы предмету сердечных мук и нежных симпатий) Лидии Борисовне Колмановской – тоже полковнику, заведующей лабораторией специальных исследований.

Об их старом романе в главке знали, но было это давно, когда Гущин только-только перешел в область с Петровки, а Лидия Борисовна, окончив аспирантуру, аттестовалась и надела форму с погонами.

Она так и не вышла замуж… А Гущина она на пике их бурного служебного романа выгнала вон, узнав, что, помимо официальной семьи и законной супруги, он имеет также вторую семью в подмосковном Новом Иордане, где его любовница только-только родила ему пацана.

Сыну теперь стукнуло двадцать пять, а значит, много воды уже утекло, но сердце… Надо признаться, что толстый, лысый, старый (в глазах Кати) полковник Гущин ехал в ЭКУ к предмету своих прежних воздыханий с опаской и душевным трепетом.

На совещаниях они, конечно, встречались с Колмановской и по делам контактировали.

И каждый раз сердце Гущина екало. Лида Колмановская… не тебя ли я пропустил в своей жизни, не ты ли могла быть той единственной, да вот не стала?

– Что кряхтишь? Спина, что ли, болит? Радикулит? – безжалостно осведомилась Лидия Борисовна – полная цветущая брюнетка в белом халате, благоухающая духами «Герлен», с крохотными алмазными сережками-гвоздиками в ушах, сверкавшими гораздо менее ярко, чем ее черные очи.

Гущин зашел в ее лабораторию, вежливо постучав, а садясь в кожаное вертящееся кресло у стола с мониторами компьютеров, и правда закряхтел.

– Сидячая работа у меня, Лида. Сутулишься, горбатишься за столом в кабинете. Вот к тебе на часок вырвался.

– Осчастливил. Спортом надо заниматься в твоем возрасте. – Лидия Борисовна окинула взглядом оплывшую фигуру своего бывшего, который, между прочим, был моложе ее на полтора года. – Я вот хожу на занятия йогой и отлично себя чувствую.

– Некогда мне по йогам, – Гущин решил заявить о своей полной капитуляции. – И зачем тебе йога? Хорошеешь с каждым днем. Глазам больно смотреть, такая красота в тебе.

Он хотел добавить «внутренняя», но испугался – нет, так все испортишь. Лидка – баба взрывная, порох.

– Ладно, к делу давай, – Лидия Борисовна включила ноутбук, в котором понимала все, а вот Гущин не понимал в этих самых компьютерах ни черта, лишь умел включать и листать файлы с картинками-фотографиями. Да и то если эти фотки для него выводили на экран.

– Какие результаты? Чем порадуешь по Райкам?

– А с каких это пор, хочу тебя спросить, ты нас дублировать начал? На сторону часть образцов и улик отдавать для исследований?

– Ты про биолога Ершову, что ли?

– Приехала к нам – надо же, какая деловая. Сразу нос стала совать во все наши заключения.

– Это я попросил, она нам помогает, прикомандирована.

– На черта она мне тут нужна? – Лидия Борисовна откинулась на спинку своего кожаного вертящегося кресла. – Оборудование наше раскритиковала, видите ли, уже устарелое все. Да я сама два года назад эту лабораторию формировала, строила, все закупала, все приборы. А ей, видите ли, это все хламом представляется.

– Лида, я к тебе приехал за результатами, видишь? Тебе я только и доверяю, на тебя надеюсь, никогда ты меня не подводила. Ну что там у тебя? Ершова эта биолог, она сказала свое слово, как смогла. Что ты скажешь?

Лидия Борисовна посмотрела на него – долго так. Ах, какие глаза… какие глаза у Лидки… Полковник Гущин на секунду перенесся на много, много лет назад.

– Старый ты черт, – Лидия Борисовна открыла в компьютере нужный файл. – В общем-то расхождений у нас с выводами этого твоего биолога нет. Это что касается химического состава изъятых образцов с места происшествия. Глицерин, диметилсульфоксид, наличие следов жидкого азота, на трупе следы ДНК земноводного – это по Райкам. А вот то, что она нам в пробирках из Ховринской больницы привезла, там все то же самое, но фрагментарно. И следов ДНК там нет.

– А по контейнеру что? Ты его осмотрела?

– Это не просто контейнер, это биологический бокс для хранения и транспортировки. Электронный замок сенсорный, кодовый, и он сломан. Но открыли его все же при помощи кода.

– Но ящик… то есть бокс был вскрыт, там вся крышка разорвана, металл деформирован.

– Знаешь, мне тут от тебя в довесок к основным вопросам экспертизы по факсу еще пришли какие-то странные вопросы, видно, ты их в общий перечень не захотел включать. Насчет того, «не могло ли какое-то животное процарапать когтями или прогрызть».

– И это хотелось бы знать тоже, – сказал Гущин. – Это очень необычное и подозрительное дело, Лида.

– Крышка бокса, бесспорно, вскрыта изнутри, но повреждения носят механический характер.

– То есть?

– Я предполагаю, что использовались электрические ножницы для резки металла.

– Это предположение или ты твердо уверена?

– Я уверена.

Полковник Гущин достал клетчатый носовой платок и вытер вспотевшую лысину.