Катя смотрела на великую гарь, и ей тоже не верилось, что она – свидетель всему. Но ведь следствие по делу продолжалось, а протоколы и результаты экспертиз имеют особенность убеждать в том, что все случившееся – реальность. Не сон.
Когда подошла Ева Ершова, они просто почувствовали – вот она тут, в толпе, и оглянулись.
Не в деловом костюме училки-биологини, не в бронежилете и куртке с логотипом ФСБ, а в джинсах и худи из фиолетовой фланели с капюшоном… без пистолета, без очков, без своей сумки Ева выглядела как обычная любопытная молодая горожанка, пришедшая глянуть на место небывалых происшествий.
Она вела за собой велосипед. И Катя подумала – и нам пора пересаживаться на велики!
Ева подошла и кивнула им, как старым знакомым, и тоже молча стала смотреть на Запретный город.
Кате хотелось спросить у нее тысячи вещей: как, что, почему, откуда.
Но спросила она ее лишь об одном – и не сейчас, а раньше, в кабинете Гущина:
– Когда вы узнали, что Август Долгов вовсе не Август Долгов?
– Тогда же, когда и вы, там, когда Лыков крикнул.
– Но откуда же вы узнали, где он встречается с покупателем-китайцем?
– А мы и не знали про китайца и про встречу. Просто после угона вертолета мы отслеживали его маршрут. И поняли, что Лыков летит к Москва-Сити, в самый центр города. А о нем… об Августе тогда речь не шла.
Ева не звала его настоящим именем Павел Веретенников. Возможно, они и правда там, в своей конторе, помешались на конспирации, на работе под прикрытием и даже у врагов, противников воспринимали это как должное. Профессия входит в плоть и кровь. Врастает в ДНК.
Кате чудился аромат духов «Шанель» № 19, которыми Ева однажды надушилась для него.
И сейчас этот аромат тоже…
Нет, это лишь кажется…
Или все же он есть?
Где-то там, далеко, в лабораторном зале за стеклом, рыли свои бесконечные туннели неутомимые голые землекопы.
Вася Азаров, Смайлик Герштейн на костылях и Вера на кладбище в Химках стояли у ограды, за которой появилась свежая могила с крестом, закрытая цветами, венками. «Даня, светлая память!». «Даня, царствие небесное тебе, чувак!».
В исследовательском центре новосибирского Академгородка в боксе-хранилище за стеклом из пуленепробиваемого пластика при соблюдении строжайших мер безопасности в специальной среде хранилась та часть образца Тефида, которая избежала отправки в космос на грузовом аппарате «Прогресс».
За истекшее время со дня запуска каких-то новых изменений не произошло.
Но в лаборатории все были начеку.
На мосту Катя, Мещерский и Ева Ершова (Катя так и не спросила, кто она по должности и званию в своей «конторе») не могли оторвать глаз от привычного городского пейзажа, в который так властно и безжалостно вмешалась природа.
Чуть погодя Ева достала из кармана-кенгурушки сложенный листок бумаги – компьютерную распечатку. И протянула Кате.
– Вот это есть в открытом доступе, весь Интернет гудит, обсуждают, что такого потрясающего нашел марсоход «Curiosity» на Марсе. Сначала говорили о молекулах органики, потом вообще заглохли. Вот тут написано – якобы марсоход притащил с собой бур, возможно, загрязненный земными… Помнишь, о находке в озере Восток тоже писали вот так – и про бур, и про возможное биологическое загрязнение. И про образец, природа которого пока неизвестна, но изучается. Они опять хотят удержать все в секрете. Но Тефида… она ведь сама жизнь, разве жизнь можно скрыть? Она и здесь, и там. И в нас. Она везде.
Пепел…
Ветер…
Вода…
Огонь…
Крыло стрекозы, рог быка, сок алоэ, лепесток розы, зуб акулы, капля росы, капля крови – все смешать, но не взбалтывать.