Пистолет — часть совсем другой истории.
После того как она разрыдалась у Исаакиевского собора, где колонны стоят просто потому, что стоят, а не потому, что их хорошо закрепили, и потом звонила мужу, Дэн начал сочувствовать ей, как сочувствуют человеку, побывавшему в сходной переделке. И ему казалось, что она тоже сочувствует ему, но ее проблемы не приближали, а уводили его от разгадки тайны!..
Он хотел ей помочь, а чувство профессионального долга приказывало остановиться.
Пусть разбирается сама, так говорило чувство профессионального долга. Он убедился в том, что она не может быть причастна к делу, интересовавшему его, и точка. Больше он не должен заниматься ее проблемами.
Тем не менее его тянуло заниматься именно ими, и чувство вины тяготило. Никогда раньше его профессионализм не вступал в конфликт с тем, что интересовало лично его, а тут вдруг вступил!..
Он ходил по ее комнате в совершенно мокрых штанах, которые отвратительно липли к ногам, и убеждал себя в том, что федеральная служба безопасности США нисколько не пострадает, если один из ее офицеров быстренько решит проблемы некоей русской.
В том, что он может очень быстро решить ее проблемы, Дэн Уолш не сомневался. Собственно, для того, чтобы все части головоломки стали на место, следует переговорить с ее бывшим мужем и с ее окружением. В окружение Надежды входило всего несколько человек, начиная с соседки, о которой он только что узнал, и заканчивая подругой-журналисткой, которая упоминалась в собранном досье. Майор Флеминг сделал неудачную попытку позвонить этой самой подруге, но у него ничего не вышло.
Впрочем, ему простительно. Майор никогда не работал с Россией и не знает русского менталитета. Сам Уолш о данном менталитете был отлично осведомлен, можно сказать, проник в самую суть, чем очень гордился.
Итак, что у нас есть на сегодняшний момент, если отбросить все, что связано с будущим визитом и отелем?
Муж по имени… Дэн Уолш перевернул пугало другой стороной и прочитал черную надпись поперек наспех раскроенной белой тряпки. Муж по имени Павел, который уходит от жены. У жены остается квартира, которая принадлежит ее матери, а раньше принадлежала бабушке и дедушке, и будущее наследство, которое ей завещал отчим. Причины ухода мужа неизвестны. Она говорила, что он ее разлюбил, но это лирика, а что на самом деле, пока непонятно, и нужно будет узнать.
После того как муж уходит, кто-то начинает ее пугать. Сначала вещи и фотографии, теперь набитое газетами чучело с надписью на груди. Да еще привязанное к потолку таким странным узлом! Дэн Уолш еще раз осмотрел узел.
Очень странный, очень не правильный узел!
Кому это может быть выгодно и зачем?
Она здравомыслящая, трезвая и здоровая женщина двадцати восьми лет от роду. Напугать ее до смерти невозможно, и вообще это сомнительный способ убийства, если замышляется именно оно. Заставить отказаться от квартиры? От наследства? Но как именно? И в чью пользу?..
В коридоре что-то загрохотало, словно покатилось ведро, дверь в комнату отворилась, и появилась Надежда с подносом.
— Вилки рассыпались, — сказала она и водрузила поднос на стол. На подносе стояли тарелки и еще большая миска, в которой что-то аппетитно дымилось. — Дэн, вы не подвинете стол? Мне не хочется есть рядом с покойником! То есть рядом с бывшим покойником! То есть.., ну вы понимаете!
Дэн Уолш послушно подвинул, и она стала ловко и красиво накрывать на стол. Из миски вкусно пахло, и он вдруг подумал, что очень хочет есть. Он не ел.., а черт его знает, когда он ел в последний раз!
— У меня есть сыр, а макароны называются «Макфа». Это самые лучшие макароны в России, ну, то есть паста, конечно! Я, например, «Макфу» люблю даже больше, чем всякие итальянские! Потому что я никогда не могу прочитать, что написано на итальянской пачке, они на английский никогда не переводят, а бумажки, которые приклеивают в супермаркетах, — ерунда! А на «Макфе» всегда все написано, и я знаю, что в ней почти нет калорий! А когда ешь макароны и знаешь, что в них почти нет калорий, то их можно съесть сколько угодно!
— Я ничего не знаю о русских макаронах, — заметил Дэн Уолш.
— Сейчас узнаете, — пообещала Надежда. — И повезете в свою Америку целый танкер русских макарон, я вам обещаю! Или на чем возят макароны? На сухогрузах?
Тут она почему-то засмеялась, куда-то ушла и вернулась с вилками.
— Садитесь, — велела она. — Только на вашем месте я бы сняла штаны! Вы же не младенец, чтобы ходить в мокром!
Тут она вдруг сообразила, что он и впрямь не младенец, а она не его нежная мать, и смутилась.
— Наплевать на штаны, я их просто выжму, — сказал Дэн Уолш. — Где у вас ванная?
Он вернулся через пять минут, штаны и рубаха у него по-прежнему были мокрыми, только теперь еще и очень мятыми. А сам он был очень доволен собой, по крайней мере, Надежде так показалось.
Боже мой. Во всем мире мужчины одинаковы!..
— Теперь давайте поедим русских макарон.
И они моментально слопали всю миску, которая была довольно внушительных размеров.
— В них почти нет калорий, — повторила Надежда, как бы утешая начальника службы безопасности.
— Моя жена всегда считала калории, — вдруг сказал он. — У нее это.., как сказать по-русски? Идея, которая навязалась?
— Навязчивая идея.
— Она считала калории в зубной пасте.
— Она ела зубную пасту?!
— Нет, но, когда чистишь зубы, можно случайно ее проглотить, а там калории. Калории в салате, в майонезе, в креветках, в подливке, в молоке, в кофе!
— Кстати, хотите кофе?
Ей неприятно было слушать про его жену, которая считала калории в зубной пасте, и очень хотелось съязвить, что она, должно быть, идиотка, хотя Надежда понятия не имела, идиотка бывшая жена Уолша или нет! Все тянуло сказать, что уж она-то, Надежда, совсем не такая, она гораздо лучше, и вообще русские женщины — видите?! — среди ночи запросто могут съесть тазик макарон, и все эти мысли были ужасной глупостью!
Какое ей дело до жены Уолша?! Надежда Звонарева не имеет на него никаких видов, то есть на самом деле никаких, и глупо и не нужно демонстрировать ему свои преимущества перед той, которая — зараза! — его покинула, да еще и калории считала! Тем не менее ее тянуло демонстрировать, и Надежда твердым голосом еще раз спросила его, не хочет ли он кофе.
После русских макарон с сыром, которые подействовали на Дэна умиротворяюще, очень захотелось спать. Он даже на секунду прикрыл глаза, а потом, не отвечая на сакраментальный вопрос про кофе, вдруг сказал: