– Так.
Юдаеву показалось, что ученый раскусил его фальшь и понял, как обстоят дела с Айсаной на самом деле. И, скорее всего, мысленно одобрил поступок Валерия. Когда до «Моссада» дойдет информация о бегстве девушки, она уже будет далеко. Время сыграет ей на руку. А дальше… Как сложится дальше, Юдаев загадывать не хотел. Он сделал то, что сделал, и дальнейшая жизнь Айсаны Хаши-Ула его не должна волновать. Он-то с ней точно больше не пересечется. Во всяком случае, шансов для этого было предельно мало.
Валерий припарковал «Форд» на гостиничной стоянке, и они с Мещерековым вышли из автомобиля. Портье за стойкой не стал интересоваться тем, почему их только двое, а лишь молча вручил ключи от номера. Мужчины поднялись в лифте на третий этаж, пересекли длинный узкий коридор и вошли в свой номер.
– Перетье нет, – констатировал очевидный факт Юдаев, снимая с плеча спортивную сумку и бросая ее на ближайшее кресло. – Что ж, тем лучше. Мне нужно позвонить. Признаюсь вам честно, профессор, но у меня такое подозрение, что завтра, а точнее уже сегодня, вам предстоит непростой денек. Как вы относитесь к повышенному вниманию со стороны прессы?
– Я его никогда не испытывал на себе. – Олег уже расстегивал пуговицы пропахшей потом рубашки.
– Придется испытать, – порадовал ученого Юдаев. – Поверьте мне на слово, сегодня вечером к Гилгал Рефаиму их слетится целая стая. И с вами захотят пообщаться – как с главным действующим лицом. С человеком, который побывал ТАМ.
– Я постараюсь справиться, – заверил оперативника Мещереков. – Только вот приму душ и…
– И пора будет ставить в известность, в первую очередь, Тель-Авивский университет. Я возлагаю эту миссию на вас, профессор. Вы сможете заинтересовать их гораздо лучше, нежели это получится у меня.
Юдаев лукавил, и Олег это понял. Проинформировав свое руководство в лице Чепурова, Валерий собирался, что называется, умыть руки. Его миссия уже была завершена. К остальному он не хотел и не собирался иметь никакого отношения. Его все это уже не касалось.
* * *
Корреспондентов и представителей различных телеканалов, слетевшихся на Голанские высоты со всего мира, собралось гораздо больше, чем Мещереков мог себе представить. Конференцию под руководством директора Тель-Авивского университета, известного ученого в области геологических исследований Альберта Нигеля, с подачи которого в девяносто шестом и была сделана та самая небезызвестная сонарная аэрофотосъемка, решено было провести прямо на месте событий. То есть в центре внутреннего из Колец Рефаимов на фоне обнаруженного в земле отверстия, ведущего в зараженный радиацией город.
Мещереков стоял рядом с Нигелем, немного смущенный и обескураженный таким количеством направленных в его сторону камер и периодически щелкавших затворами фотоаппаратов. Вопросы сыпались со всех сторон и порой были настолько противоречивы, что Олег с трудом удерживал нить беседы, стараясь не сбиться с мысли и не отклониться от курса. Ему вдруг подумалось о том, что сейчас его наверняка показывают и по российским каналам, и его студенты, сидя у себя в квартирах, наблюдают за этой конференцией. Мещереков никогда не мечтал о славе, не стремился к ней и не упивался ею сейчас. Но он испытывал гордость от того, что на него могут смотреть сейчас люди, которые лично знакомы с ним.
Сколько еще таких вот вопросов ему зададут по прибытии на родину… Его еще долго не оставят в покое. Но он сам выбрал этот путь, всего несколько дней назад согласившись на предложение Романа Леонидовича Чепурова.
– Когда город можно будет избавить от радиации? – последовал очередной вопрос на незнакомом Мещерекову языке, а, когда переводчик перевел его на иврит, профессор не нашелся с ответом.
На помощь ему своевременно пришел Нигель.
– Об этом пока рано говорить и строить какие-либо прогнозы. Пока Олег Николаевич был единственным человеком, побывавшим в зараженном городе и вернувшимся обратно. Он не специалист в области радиации. Все, что мы можем сказать сейчас с полной определенностью, так это то, что в течение недели будет сформирована исследовательская группа, которая и отправится под землю. И только после этого мы будем иметь более ясную картину, касающуюся радиационного фона.
– Общественность сможет увидеть фотографии, сделанные в Нижнем городе?
– Ну, это несложно будет устроить…
– Что вы испытали, профессор, когда поняли, что носителями радиоактивного фона являются грибы?
Мещереков откашлялся и по привычке пригладил ладонью острую бородку.
– В первую минуту я испытал чувство радости, – признался он. – Торжества, если хотите. Меня озарило, и я мог думать только о том, что сумел отыскать ответ на самый главный и важный вопрос, связанный с загадкой Гилгал Рефаима. Ну а потом… Потом, конечно, стало немного жутко. – Он открыто улыбнулся. – Осознание того, что реальная угроза для существования человечества буквально находится под носом, ужасно. Начинаешь смотреть на самые простые вещи совершенно иначе…
Нигель перебил его и постарался смягчить впечатление от сказанного.
– Но говорить об угрозе еще рано. Наука предпримет все возможное для того, чтобы противостоять псилоцибам. Мы уделяли слишком мало внимания этой области. Теперь вопрос будет взят под особый контроль.
Олег понял, что директор университета пытался предотвратить возможную панику среди населения. Пресса могла раздуть эту проблему до невероятных размеров, и подхваченный общественностью слух разрастется, как снежный ком. Говорить на эту тему следовало крайне осторожно.
– Вы нашли доказательства генетической мутации?
За прошедшие полтора часа Мещереков изрядно утомился, отвечая на сыплющиеся, как из рога изобилия, вопросы. Многие из них повторялись и звучали со слегка измененной формулировкой.
– Нет. Я провел там слишком мало времени. Город огромен. Потребуется, как я полагаю, не один месяц, чтобы исследовать его полностью и со всей необходимой педантичностью…
– Какова позиция арабских экстремистов?
На этот вопрос у Мещерекова не было ответа. Не нашелся что сказать и Альберт Нигель. Подобные аспекты не имели к науке никакого отношения. Из толпы раздался новый вопрос, и этот был попросту оставлен без внимания.
Олег слегка повернул голову вправо. Рядом с одной из съемочных групп какой-то американской кинокомпании, возле громадного валуна, привалившись к нему спиной, стоял Юдаев. Прогнозы Мещерекова в отношении сотрудника СВР не оправдались. По завершении миссии Валерий не покинул Иерусалима. Более того, насколько было известно Мещерекову, у Юдаева даже не было еще билета на самолет. Профессор не знал, по какой причине его сосед по номеру решил задержаться на Священной земле, а спросить об этом напрямую было как-то неудобно. Да у Олега и не было толком времени пообщаться с Юдаевым тет-а-тет с тех пор, как завертелась вся эта запущенная им самим канитель. Сначала бесконечные звонки, потом встреча с Нигелем в Тель-Авивском университете и, наконец, эта конференция – под занавес длинного бесконечного дня.