В общем-то Александр никогда не считал себя ни Пинкертоном, ни Пуаро или майором Прониным и не имел такой привычки без надобности совать свой нос в чужие дела и тайны. Был у нашего разведчика вот такой вот свой странный принцип, которого Оршанский всячески пытался придерживаться. Однако в поведении цирковых артистов было что-то неприятно-настораживающее. И потом, Оршанскому совершенно не нравилось, что в эти, без сомнения, противоправные, а значит, и уголовно наказуемые действия, помимо ее воли втягивали это прекрасное небесное создание – белокурого ангелочка Изольду Леонидовну Гальчевскую.
Бедная и простодушная девушка, которая наивно влюбилась в своего партнера, как секретарша в босса, готова была ради своего божественного кумира пуститься во все тяжкие, а этот полууголовный типчик даже пальцем не пошевельнет, чтобы избавить свою пассию от возможных неприятностей! Воистину – красавица и чудовище. Нет, он ее совершенно недостоин, и, так сказать, мавр сделал свое дело – мавр может уходить. Придется уважаемому Вольдемару Жозеффи уступить место рядом с белокурой принцессой более молодому и более дерзкому племени, а именно – Александру Борисовичу Оршанскому. Что поделать – такова сермяжная правда жизни…
Тем более что возможность закрутить скоротечный и бурный роман с черноволосой бестией-гимнасткой явно отпадала…
Наслаждаясь прекрасным морским пейзажем, шумом прибоя и такими же, как чайки, многочисленными стройными девицами в бикини, водившимися в этих местах в изобилии, Александр не заметил, как за его спиной выросла чья-то тень.
– Доброе утро, – неожиданно прозвучал над ухом Оршанского знакомый голос. Журналист оторвал непристойный взгляд от чьей-то женской попы и обернулся. Перед ним в сногсшибательном темно-бордовом купальнике и с полотенцем через плечо стояла изумительная Вероника.
– Здравствуй. – Александр вскочил, не зная, как реагировать на ее появление. – А как ты меня нашла? – задал он глупый вопрос.
– Да я тебя не искала. – Девушка изящно забросила волосы за голову и стала заплетать свои роскошные волосы в тугую косичку. – Я часто здесь купаюсь, особенно когда накануне съела парочку лишних калорий и, значит, надо их сгонять.
– Это надо очень сильно постараться, – Оршанский не без удовольствия осмотрел стройную фигуру гимнастки, – чтобы суметь разглядеть на твоем безукоризненном теле хоть малейший намек на избыточный вес. – Комплимент хоть и прозвучал банально, но выдан был абсолютно заслуженно. Пропорции черноволосой красавицы действительно были идеальны.
– Его, может, и не видно, но я чувствую по своему состоянию, – просто, без намека на кокетство, ответила Вероника. – Вчера я и вино пила, а оно очень калорийное, и закуски ресторанные отнюдь не постные были. Хорошо еще, что там мяса не подавали, – добавила она. – А форму мне никак нельзя терять, не та профессия. Тяжело кувыркаться под куполом на канате, когда в тебе лишние килограммы. Можно и сорваться. Да и вид коровы под потолком вряд ли прибавляет зрителям оптимизма. Не хочешь искупаться? – предложила девушка, справившись с волосами и бросив на шезлонг Оршанского свое полотенце.
– С удовольствием, – поддержал идею Вероники журналист, – мне тоже надо жирок согнать.
Гимнастка улыбнулась, посмотрев на его стройную фигуру, и направилась к морю. Александр последовал за ней.
Спустя пятнадцать минут они выбрались на берег, возбужденно отфыркиваясь. Саша принес свободный шезлонг, установил рядом со своим, и парочка улеглась, подставив мокрые тела утреннему солнцу.
– Мне нравится твоя независимость, – произнесла Вероника. – И насчет ресторана ты тоже оказался прав. Зря я вчера тебя не послушала. Надо было поискать более спокойное место, – признала девушка свою ошибку, что очень понравилось московскому сердцееду. Такого отношения к себе, самокритики, в девушках он встречал очень редко. И, как всякий мужчина, это качество в женщинах Оршанский ценил очень высоко.
– Ничего страшного, – наигранно-безразлично откликнулся Оршанский, – как-нибудь в другой раз поужинаем в более уютном месте. Что ты думаешь, например, о сегодняшнем вечере? – поинтересовался он.
– Ты приглашаешь? – Девушка слегка повернула к нему голову, вполне серьезно отнесшись к предложению собеседника. Вероника, такое у журналиста создавалось впечатление, насколько была красива, настолько независима и серьезна. Тоже не самые плохие качества для женщины.
– Да. – Александр кивком головы подтвердил свое предложение.
– Спасибо, – улыбнулась Вероника. Улыбка тоже была очаровательна. – Но сегодня у меня представление, которое продлится часов до трех ночи, так что никак не получится…
– Жаль, – разочарованно протянул журналист. – Но мое приглашение остается в силе. И я с удовольствием составлю тебе компанию в любое время. – Он галантно поклонился, насколько это позволял сделать лежак.
Гимнастка благодарно кивнула, хитро глянула на Александра и неожиданно спросила:
– Насколько я поняла, вчера в ресторане ты перебрался за ширму, чтобы подслушать разговоры той троицы?
Единственное, что мог сделать Оршанский в этой ситуации, – это непонимающе глянуть на Веронику.
– Неужели ты их не запомнил? – продолжала выпытывать девушка. – Белобрысая расфуфыренная дамочка, молодящийся хлыщ и мрачного вида волосатый дикобраз с мордой убийцы-уголовника?
– А ты очень наблюдательна. – Александр рассеянно сделал очередной дежурный комплимент, чтобы выиграть время и обдумать ответ. – Только за ширму я согласился пересесть исключительно потому, что эти типы были неприятны тебе. – Он попытался разыграть карту благородства. – Я тоже немного наблюдателен.
– Я это заметила. Кто ты? – Вероника подозрительно сузила глаза. – Агент Интерпола? Русский шпион? Обманутый муж? Или все вместе взятое?
– Я журналист, – снова растерялся Оршанский. Девушка не давала ему возможности сконцентрироваться и расслабиться, – ты же видела мое удостоверение.
– Я себе за три дня десяток таких могу заказать, изготовить и проштамповать любыми печатями, – усмехнулась гимнастка. – Технологии компьютерного века.
– Корочка настоящая, – заверил девушку Александр, – и журналист я тоже настоящий. А эта троица – из приехавшей на гастроли труппы. – Скрывать было нечего, Вероника все равно рано или поздно об этом узнает, а Оршанскому, как человеку, пишущему об этом цирке, положено было знать артистов. Если не по фамилиям, то хотя бы в лицо. – Волосатый мужик с физиономией уголовника – это дрессировщик медведей, франтоватый тип – иллюзионист, а вот кто такая эта девушка, я не знаю. Просто я увидел, что ты отчего-то напряглась, решил избавить тебя от их компании. А ты что, их раньше знала, что так на них отреагировала? – перешел в свою очередь в наступление Александр.
– Знаешь что, – мягко произнесла Вероника, оставив без ответа вопрос Оршанского и снова по своей прихоти меняя тему разговора, – приходи ко мне на представление. Посидишь, посмотришь на мои кривляния, а потом мы с тобой где-нибудь поужинаем.