– Получается почти четверть миллиона баксов! – ахнул Оршанский, быстро произведя в уме нехитрый математический подсчет. – Да за такие деньги они же тебя запросто могли убить, – ужаснулся Александр и нежно прижал к себе прильнувшую к нему белокурую красавицу-циркачку. – Если бы с тобой что случилось, – грозно начал он, – я не знаю, что бы я с ними сделал! – Он свирепо, словно голодный саблезубый тигр, посмотрел на поникшие головы дрессировщика и иллюзиониста.
– Я же говорила, что они – самые обыкновенные трусы, – к вполне счастливой парочке, сильно припадая на поврежденную ногу, подошла Вероника. – Их стихия – подлость, – добавила она презрительно, – подлость, предательство и мелкая пакость.
– Это все она! – внезапно взорвался дрессировщик, и крепкие руки охранников тут же цепко вцепились в арестованного. – Это она все подстроила! Мстила нам! Зар-р-р-р-раза, – прорычал он, уподобившись свому четвероногому подопечному Антону Павловичу.
– Конечно, милый. – Вероника с ласковой улыбкой изящной стервы обернулась к Заметалину. – Я поехала в Россию, я нашла и купила эту партию икры, – начала она убийственное перечисления фактов правонарушений, – я соорудила под твоей медведицей тайник, я обманула бдительных таможенников на обеих границах, и наконец, я сегодня закопала этот груз в прохладный и влажный песочек. И, заметьте, все это я проделала, практически не покидая пределов гостиницы и своего номера в ней. Мата Хари и та не смогла бы провернуть подобную операцию, – не преминула похвалить себя довольная гимнастка.
– Я не про икру, – не унимался дрессировщик, – я про медведицу. Гражданин следователь, это она, она выпустила животное на улицы города! – бросал обвинения Заметалин, то и дело толкая в бок своего во всех отношениях беспомощного компаньона, Вольдемара Жозеффи, ища у него поддержки хотя бы в эту, уже бесполезную минуту борьбы.
– Это исключено. – На сей раз Вероника улыбнулась следователю. – Я могу предоставить вам полтора десятка человек, которые засвидетельствуют, что в тот роковой вечер, когда из цирка сбежала медведица, – уточнила она, – во время выступления я сорвалась с каната и ни в тот вечер, ни на следующий день без посторонней помощи не могла ступить и шага, – для вящей убедительности она приподняла брючину, демонстрируя великолепные загорелые икры и перехваченную бинтами поврежденную лодыжку, – мне и сейчас еще больно наступать.
– Слова Вероники Гогоберидзе я могу подтвердить в любой форме, – официально вступился за воздушную гимнастку Оршанский. – Я в тот вечер как раз работал у нее на подстраховке, и все произошло на моих глазах. И по моей вине, – добавил он, извиняющее глянув на черноволосую прелестницу.
– Я все это знаю, – с достоинством всевидящего оракула ответил следователь, – я уже наводил справки. Работа у меня такая, – улыбнулся он, отвечая на возмущенный взгляд черных глаз воздушной гимнастки. – Уведите арестованных, – зычно распорядился он, и дюжие охранники повели к машинам сдувшихся, словно проколотый футбольный мяч, иллюзиониста и дрессировщика. Спустя несколько секунд хлопнули автомобильные дверцы, и обвиняемых, под охраной броневика с икрой и двух патрульных машин, повезли в полицейский участок. Их участи не завидовал никто.
– Кстати, – обратился к Оршанскому следователь, – я думаю, что завтра будет снята подписка о невыезде. Курите? – спросил он и с готовностью протянул Александру портсигар, выказывая свое расположение к русскому журналисту и как бы извиняясь за доставленные ранее неудобства.
– Спасибо, – принял Оршанский его извинения, и мужчины дружно пустили в южное небо по сизому клубу табачного дыма. – А как же отмычки? – поинтересовался Александр судьбой главной улики против него. – Кто и, главное, когда мне их подбросили?
– Я думаю, – следователь степенно начал излагать цепочку своих гениальных размышлений, – это дело ловких, в прямом смысле этого слова, рук иллюзиониста Вольдемара Жозеффи. Проделать такой пустячный фокус – для него пара пустяков. А сделать это он мог в любое время. Скажем, когда вас троих доставили из цирка в полицейский участок. И дрессировщик, – пояснил борец с преступностью, – и иллюзионист не могли учесть только одного…
– Чего? – чуть ли не в один голос, спросили заинтригованные рассказом Оршанский, Изольда и воздушная гимнастка.
– Того, – гордо надувшись, просвещал блюститель правопорядка, – что, по словам наших криминалистов, ни одной из тех отмычек, которые находились у вас, – он ладонью указал на Александра, – невозможно было открыть замок, на который была заперта медведица. Очевидно, вашим коллегам не хватило криминального опыта, – высказал свои предположения следователь.
– Они бандиты и контрабандисты, – резко парировала оскорбленная в лучших чувствах Изольда, вступившись за добропорядочных соратников по профессии, – а никакие не коллеги.
– Пардон, – мягко улыбнулся сыщик, – это случайная метафора. И кроме того, – продолжал он раскрывать перед слушателями карты, – на той связке был обнаружен только один отпечаток пальцев – ваш. – Он слегка наклонил голову, глядя на Оршанского.
– Конечно, – Александр решил прокомментировать выпад в свою сторону, – я же доставал…
– Совершенно верно, – не дал ему договорить следователь, – доставали. И отпечаток пальцев был обнаружен именно в том месте, за которое вы подали мне отмычки. Причем в присутствии свидетелей, – добавил он. – Так что в ближайшее время, может быть, даже завтра, все обвинения с вас будут сняты, – закончил он свое выступление радостной новостью, затем вежливо поклонился, промурлыкал: – Счастливо оставаться, – и направился к последней, ожидавшей его машине.
Наконец уехала и она, оставив троих русских незадачливых персонажей под темным небом Средиземноморья. Самый краешек моря уже начинал слегка розоветь, предвещая скорый рассвет, который должен был возвестить о счастливом завершении гастрольной истории.
– Поспать, очевидно, и сегодня мне не удастся, – констатировал Александр, взяв девушек под руки, – придется бдеть еще один день.
– А знаете что? – внезапно предложила Изольда, отнимая свою руку от локтя журналиста. – Давайте искупаемся?
– Вероника не может, – с сожалением произнес Оршанский, не ней нет купальника.
Изольда удивленно посмотрела на Александра, поражаясь его осведомленности в столь пикантном вопросе. Поняв свой промах, журналист покраснел, подражая занимающемуся рассвету, а Вероника заразительно засмеялась, снимая напряжение, и пояснила:
– Александр уже предлагал искупаться, когда мы на пляже дожидались Заметалина и Жозеффи. Он ведь двое суток не спал. С ног валился, – похвалила воздушная гимнастка своего напарника, – но стойко отстоял вахту до самого конца и разоблачил дерзких преступников, – закончила она с пафосом.
– Тем более, Саша, тебе надо искупаться. – Бывшая ассистентка иллюзиониста ладонью взъерошила густые волосы журналиста. И мне – тоже. Дрессировщик мне, связанной, ввел шприцем какую-то гадость, – Изольда кратко поведала о своих ночных приключениях, – наверное, чтобы я не попыталась освободиться. У меня до сих пор голова кружится, слабость и сонливость какая-то нападает, – пояснила девушка причину своего недавнего обморока, надо смыть всю эту гадость. – И Изольда, не дожидаясь ничьего согласия, высвободила из платья свое великолепное, особенно – спереди, тело.