Наступило время третьего этапа операции «Факел» – нужно было добраться до самолета и изъять экспериментальное устройство, а потом эвакуироваться. Приказов о повышенной боевой готовности никому заранее не отдавали во избежание утечки информации – но силы, способные обеспечить эвакуацию даже в случае массированного огневого противодействия британцев и королевских войск Гази-шаха, в распоряжении оперативного штаба были. Каждый командир каждой воинской части, расположенной в регионе, получил приказ – услышав позывной «Северный ветер», вскрыть запечатанный конверт, доставленный заранее фельдъегерями, и действовать в соответствии с находящимися в конверте инструкциями.
Вот тут, на третьем этапе, начались проблемы. Для поиска и эвакуации контейнера генерал-полковник Штанников решил задействовать агента, проходящего в делах ГРУ под кодовым названием Асмодей и глубоко внедренного в пуштунское племенное сопротивление. Он и пуштуны, с которыми агент наладил неплохие отношения, должны были первыми выйти к месту падения и забрать груз из-под носа у британцев. Для облегчения выполнения задачи аэродром Баграм, ближайшая укрепленная база британцев, где базировались поисково-спасательные соединения, способные быстро выйти к месту падения североамериканского самолета, следовало обстрелять неуправляемыми реактивными снарядами, завезенными в достаточном количестве. Это должно было сорвать поисково-спасательную операцию или, по крайней мере, задержать ее и дать пуштунам и Асмодею некоторую фору по времени.
И вот тут, на третьем этапе, все пошло наперекосяк…
Самолет упал не в расчетной точке, а севернее, что затруднило выполнение работы Асмодею и его людям. Аэродром Баграм, как и планировалось, был обстрелян – но вот поисково-спасательный отряд, как показали данные спутникового контроля, сумел взлететь буквально за минуту до того, как первые реактивные снаряды превратили взлетку Баграма в подобие ада на земле. Как и предполагалось, взлетные полосы для самолетов были повреждены и требовали ремонта, в ближайшее время ни один самолет не смог бы взлететь с Баграма, чтобы прикрыть бойцов ПСС, но и сами бойцы ПСС, пусть даже без воздушного прикрытия, – серьезная сила…
Асмодея перенаправили, выдали ему истинную точку падения, в соответствии с данными спутникового контроля, – и ему, вместе с его пуштунами, пришлось выдвигаться туда ускоренным маршем, покидая пристрелянные ориентиры и заранее подготовленные позиции в предполагаемой точке падения. Если бы самолет упал там, где планировалось, – то поисково-спасательный отряд расстреляли бы без вариантов. Здесь же… одни пришли, другие прилетели. Асмодею пришлось бросить свое основное огневое средство, крупнокалиберные пулеметы, тащить их за собой было просто невозможно. И пусть у него остались и ПЗРК, и крупнокалиберные снайперские винтовки – ситуация осложнилась.
Сейчас генерал Штанников и офицеры штата с мрачным видом сидели за столом, молча уставившись на монитор, где ежеминутно обновлялась оперативная обстановка. Синие – свои и красные – чужие иконки стремились к мигающей желтым точке в центре экрана – точке падения самолета. И по прикидкам подойти туда они должны почти одновременно…
Один из сидящих за столом офицеров пощелкал клавишами стоящего перед ним ноутбука, подсоединенного к системе беспроводной связи…
– Господин генерал-полковник, части спецназа подняты по тревоге, выдвигаются к аэродромам взлета. Вертолетчики тоже подтвердили готовность.
Генерал-полковник Штанников раздраженно кивнул. Отдавать приказ воинским частям Российской империи пересечь границу чужого государства, да еще находящегося в чужой зоне влияния – ему совсем не нравилось. Одно дело – когда работу выполнят пуштуны, люди непокорные и никому не подчиняющиеся, и совершенно другое – если эту работу будут делать русские.
– Сбить? – рассеянно предложил кто-то, глядя на красные иконки.
– Этого только не хватало! – генерал-полковник уничтожающе посмотрел на подчиненного. – Насбивали уже!
В дверь (проще называть это дверью, тем более, она и впрямь была похожа на дверь) постучали…
– Войдите! – крикнул Штанников.
Вошел один из офицеров связи, молча прошел к генералу, положил перед ним какие-то распечатки, часть текста в которых была подчеркнута маркером. Генерал-полковник водрузил на нос очки, вчитался…
– А это еще что за новости?.. – генерал отбросил текст на середину стола, сразу несколько рук потянулись к нему. – Это кто еще там у нас?!
– Господин генерал-полковник, мы проверили по таблицам связи, позывной «Немой» принадлежит одному из штабных офицеров южного центра подготовки войск специального назначения. Позывной «Араб» в кодовой таблице не значится…
Сразу несколько офицеров склонились над распечаткой.
– Кто-нибудь может что-нибудь сказать по этому поводу, господа?! Кто работает под позывным «Араб»? Что это за птица и что это за посылка?! И как этот Араб вообще там оказался, кто разрешил ему там оказаться?!
Один из офицеров штаба поднял голову.
– Разрешите, ваше высокоблагородие…
– Говорите, говорите…
– Похоже, это выпускной…
– Что?! – генерал-полковник потемнел лицом.
– Выпускной, ваше высокоблагородие, – повторил офицер, – я в этом округе служил, знаю тут обстановку… Тут южный центр подготовки войск специального назначения, а в каждом центре свой обряд инициации… посвящения, так сказать. Здесь он такой – курсантов забрасывают в Афганистан, небольшими группами по четыре человека, они должны уклониться от местных, при невозможности уклониться – уничтожить и выйти к своим, на контрольную точку на границе. Сейчас как раз время выпуска…
– Что?! Кто разрешил?!!
– Ваше высокоблагородие, их уже наказывали за это. И не раз наказывали, кого в должности понижали, кого в звании. Но это очень живучая традиция…
Генерал, казалось, вот-вот лопнет от гнева.
– Разобраться! Под арест всех! Паразиты! Я им посвоевольничаю!
Офицер связи выскочил за дверь. Генерал, остывая, отхлебнул холодной воды прямо из графина – не до церемоний.
– Установить координаты группы Араба. Взять под особый контроль. Выйти с ним на связь, немедленно. Если подтвердится, что изделие у него, – пусть затаится, как мышь, и ждет подхода группы Асмодея. Готовьте спасательную операцию. Все!
10 июля 1996 года.
Северный Афганистан
Араб так и остался на месте – понимал, что ничего не успеет. Если противник подобрался так близко, и ни он, ни Бес этого не заметили – в любом случае не успеет. Шансов нет ни единого. И поэтому он оставил свой автомат в покое…
– Бес, притихни…
Бес замер сжатой пружиной, готовый в любой момент распрямиться в самоубийственном броске. Он тоже понимал, что шансов у одного из них нет никаких, а вот у второго есть – одновременно в двоих противник стрелять не сможет. И напружинился, готовый броситься вперед и разменять свою жизнь за жизнь командира группы. Он был виноват, он пропустил противника, хотя и стоял «на стреме», и он готов был расплатиться за этой единственно ценящейся в этих играх валютой – своей собственной жизнью. Слова командира осадили его перед самым прыжком.