И снова сгустилась тишина, разорванная истерической трелью телефона. Подполковник снял старомодную, стальную трубку, послушал. Буркнул «Вас понял», положил трубку обратно на рычаг.
– Санкт-Петербург телефонирует… – сказал он, как будто прямо ни к кому не обращаясь, твои архаровцы что-то забрали, по крайней мере, данные спутникового контроля свидетельствуют об этом. Приказано… немедленно готовить спасательную операцию… привлечь все имеющиеся силы и средства. Мы, вертолетный полк, восьмая особая войсковая группа, воздушный десант, погранцы… все передаются в оперативное подчинение ГРУ. Приказ – выдвигаться по воздуху и не только… сформировать усиленную мотоманевренную группу, выдвинуться к границе… Иди, выполняй… план развертывания мне на стол через полчаса.
– Есть!
– Архаровцы…
Район падения.
Тот же день
– Минута до цели!
– Минута до цели, всем приготовиться! – продублировал Феттерляйн голосом и условным жестом – пальцы одной руки обхватывают оттопыренный большой палец другой.
Несмотря на то, что в вертолете досылать патрон в патронник по правилам безопасности нельзя, – не было ни одного бойца, кто бы это не сделал. Жизнь – и не устав, и не легкая прогулка по парку, если внизу засада, то отстреливаться придется даже при спуске, скользя по тросам…
Вертосамолет начал задирать нос, словно норовистая лошадь, взвыли подъемные двигатели.
– Сэр, визуально площадка чиста, сопротивления нет.
– Принял!
Было бы намного проще, если бы в этот проклятый контейнер просто-напросто положили маячок. Обычный маячок, работающий в стандарте международной системы глобального позиционирования. Но жестко воспротивились ВВС. Никаких посторонних источников волн в самолете быть не должно, поскольку это может нарушить нормальную работу бортовых систем самолета. Нельзя и точка. Не положено. Не полетим. Поэтому в самолете нельзя звонить по сотовому телефону, а вы вон что выдумали, маяк! А если он нарушит работу системы позиционирования самолета? Поэтому никаких маячков не было и где груз – внизу или нет, оставалось только гадать. Хорошо, что наводили со спутника…
– Я Бегун-четыре, признаков активности противника не наблюдаю!
– Принял! Высадить досмотровую группу!
Один за другим десантники пристегиваются к тросам и исчезают в десантном люке, серо-желтая, каменистая земля стремительно несется навстречу, тупо бьет в ноги, причиняя боль…
Феттерляйн высадился одним из последних – он предпочитал вести поиск с земли, а не с вертолета. С вертолета не видно следов, да и если откроют огонь – удачной очередью из пулемета уложат одного-двоих, но не два отделения разом…
– Сэр!
Феттерляйн подошел на зов, молча глянул. Все было понятно и без слов – две изломанные человеческие куклы, лежащие у люка, рядом аккуратно положено их оружие – не вылетело при падении самолета, а именно положено человеческими руками. Фюзеляж вскрыт, бортовой люк висит на соплях…
– Проверить! Гейтс! Осторожнее!
– Есть, сэр!
– Томпсон! Бери своих и осмотрись по сторонам. Опасайся мин!
– Есть, сэр…
Конечно же, взяли. Если пришли – понятно, зачем пришли.
Гейтс, рыжий капрал-ирландец, сунулся в расколотый фюзеляж.
– Черт, ну тут и вонища, сэр… – донеслось приглушенно. Феттерляйн молча ждал, он уже знал, что будет. Наконец Гейтс вылез, непонятно чему улыбаясь.
– Пусто, сэр. Тросы, которыми был принайтовлен груз, отцепили руками.
Понятно…
– Томпсон! Что там у тебя?
Томпсон, болезненно худой, дьявольски выносливый с не по-уставному длинными волосами, единственный в группе, у кого на «М-4» вместо подствольника стояло короткое помповое ружье, почти неслышно подошел. Он не любил кричать…
– Четыре человека. Пришли с юга и ушли на север. Профессионалы.
– Почему ты так думаешь?
– Двое заняли позиции для охранения и так и не сходили с них. Один полез в самолет. Потом позвал еще одного. Те двое оставались на местах. Что-то вытащили из самолета. Потом ушли. Вон туда, на север, по осыпи, следов почти нет.
Феттерляйн согласно кивнул – неизвестные вели себя точно так же, как вел бы себя он, оказавшись в такой ситуации. Непрофессионалы сгрудились бы у самолета толпой, так что одной очередью положить можно.
Надо принимать решение. Прямо сейчас.
– Гейтс! Бери группу и в головной дозор! Построиться в колонну по одному! Томпсон! Задай направление движения! Связь мне!
Подбежал радист.
– Бегун главный – Бегуну-один!
– На приеме!
– Разведать остановку! Посылка ушла направлением на северо-восток! Осторожнее! Выдвигаемся по земле, прикройте нас, пока хватит топлива.
– Принял!
– В колонну по одному по следу марш! Связь с Абердином!
Связь установили быстро.
– Абердин, я Бегун-главный. Прошу обстановку по маршруту севернее, северо-восточнее, северо-западнее от меня.
– Бегун, я Абердин. Повстанцев не наблюдаем.
– Принял.
В последний раз Феттерляйн огляделся.
– Вперед!
10 июля 1996 года.
Северный Туркестан.
Восьмая особая войсковая группа,
Туркестанское региональное командование
Восьмая особая войсковая группа, совершенно новое по штату и по вооружению соединение, располагалась на самой окраине Бухары, в казармах бывшей шахской гвардии. В семьдесят восьмом шахская гвардия предприняла попытку государственного переворота против бухарского шаха, вассала русского императора, за что была разоружена при помощи русских войск и поголовно казнена. Конечно же, и тут, при подготовке мятежа, не обошлось без Великобритании. Начатое еще в конце пятидесятых создание заговорщических группировок в армии под общим названием «Молодые офицеры» дало свои страшные плоды – первые, потом будет намного хуже. Как бы то ни было – наученный горьким опытом бухарский шах гвардию воссоздавать не стал, предпочтя охранение, состоящее из русских солдат. Поэтому, когда министерство обороны обратилось к нему с просьбой выделить место для воинской части нового штата – шах, не колеблясь, отдал в бесплатное вечное пользование казармы бывшей шахской гвардии рядом с Бухарой. На Востоке тем спокойнее живется правителю, чем ближе от его дворца казармы русской армии.
Особая войсковая группа и впрямь была войсковым соединением совершенно нового типа, универсальным, как нельзя лучше пригодным для использования в конфликтах нового типа – в урбанизированной местности, вялотекущих, без четко выраженной линии фронта. Минимальной единицей особой общевойсковой группы было не десять человек, как отделение в обычной армии, а четыре – экипаж. Десять экипажей образовывали отряд, десять отрядов – войсковую группу. Вооружение было тоже необычным – поскольку экипаж должен был при необходимости иметь возможность сражаться в отрыве от основных сил, выполняя самостоятельную задачу, без командования. В каждом экипаже был командир, вооруженный обычным автоматом, секция маневра – два бойца с автоматом и пулеметом и один человек с оружием поддержки – это либо еще один пулемет, снайперская винтовка либо крупнокалиберная снайперская винтовка, либо гранатомет, либо переносной зенитно-ракетный комплекс. В отличие от обычной армии, за каждым бойцом было закреплено не по одному, а по нескольку стволов, а солдат всячески поощряли получать сразу по нескольку военно-учетных специальностей. Поэтому новое соединение обладало намного большей мощью, чем любое другое, сравнимое по численности личного состава.