Дверь, ведущая в рай (или ад), отверзлась пред ними – и басы низкочастотников ударили по ушам так, что граф Ежи поморщился. Аппаратура здесь стояла очень мощная – такая, что каждый звук отдавался в диафрагме…
Играл рэп. Польский рэп. Весьма своеобразная музыка, польские слова с североамериканским, довольно убогим музыкальным сопровождением. Слова чаще всего были откровенно бунтарскими, например, как сейчас: «Хей, кто поляк – на багнеты», речитатив припева призывал идти «на штыки» и повторялся из раза в раз под буханье низких частот – но студентам Варшавского политеха, которые и были основной клиентурой «Тарелки», именно такая музыка нравилась.
– Пошли, не стой здесь! – Елена потянула его за руку к бару. От бара уже кто-то махал им руками…
К счастью, их компания находилась на противоположном конце бара от того места, где кучковались содомиты. Довольно большая компания, человек двадцать. Молодые паны и паненки, студенты, вызывающе одетые, довольно развязные. Двое паненок побрились налысо, еще несколько – покрасили волосы в отвратительные, неестественные цвета. Почти у всех в руках бокалы с коктейлями такого же отвратительно яркого цвета – как могут они это пить? Кричали они так, что перекрикивали музыку.
Двоих граф Ежи узнал – как раз те самые, что попытались выпустить ему кишки под мостом, а потом позорно бежали. Оба были пьяны, но один взглянул ему в лицо – и узнал, точно узнал…
Наскоро перезнакомившись со всеми, граф Ежи заказал напиток – водку с большим количеством льда, чтобы не отставать от всех, но и не напиться, сохранять трезвую голову. Водка по вкусу была явно контрабандной, «подвального купажа». Молодой граф еще раз мысленно проклял полковника Збаражского, предложившего ему такую авантюру. Ничего хорошего, кроме Елены, пока от этой авантюры он не получил.
В компанию – он понял, что все они студенты Политеха, – граф влился довольно быстро, атмосфера в «Летающей тарелке» была дружелюбной и космополитичной, его происхождение и убеждения здесь никого не волновали. Москаль – так москаль, содомит – так содомит. Хозяина заведения волновало наличие денег в карманах клиентов, клиентов волновала общительность и способность выкинуть какой-нибудь номер «на бис». Он едва «домучил» свой бокал с плохой водкой, как Елена потащила его на танцпол.
Танец был откровенно примитивным, для него, польского графа, которого с детства учили мазурке, он вообще был дурацким. Просто дергайся всеми частями тела, стараясь попадать в такт бухающей музыке и не задеть соседа. А если и задел – ничего страшного…
– Знаешь, кого ты мне напоминаешь? – крикнула Елена.
– Кого?
– Священника в борделе! Расслабься!
И пьяно захохотала…
Постепенно граф втянулся в танец – танец был простым, а он был пьян меньше, чем соседи по танцполу, и он именно танцевал, а не вихлялся, стараясь не упасть. Ему это даже начало нравиться, когда Елена выбилась из сил.
– Все… Пошли передохнем…
Компания, с которой они «зависали», переместилась в один из углов, обставленных кожаными диванами и небольшими пуфиками без спинок. Кое-кто из дам уже предпринимал вполне определенные усилия, чтобы… поближе узнать своих кавалеров.
Но графа Ежи – он не был пьян, для того чтобы опьянеть, ему понадобилось бы намного больше, чем бокал сильно разведенной водки, – привлекло не это. Его привлек человек, как-то незаметно присоединившийся к их компании, пока они танцевали. Среднего роста, молодой, с простым и неприметным лицом, круглые очки без оправы. Граф попытался вспомнить – ему показалось, что, когда они вошли сюда, этот человек уже был здесь, стоял недалеко от двери, но в этом он не был уверен. Заведение было переполнено людьми, а слепящие вспышки стробоскопов делали сколь-либо надежное опознание нереальным.
– У нас новенький… – человек располагающе улыбнулся и протянул руку. – Димитрий Ковальчек.
– Ежи Комаровский…
Почему-то граф не стал называть свой титул и произносить «честь имею», что сразу отрекомендовало бы его как офицера. Словно кто-то на ухо шепнул, что этого делать не надо.
– Я вас не видел в университете. Вы вольный слушатель?
– Он москаль! – ляпнул кто-то.
Ковальчек нахмурился.
– Рышард, здесь нет москалей. Мы все поляки, сколько тебе объяснять?
– Я сейчас прохожу службу в штабе Виленского военного округа, – граф Комаровский решил, что скрывать сей факт бессмысленно.
– Вот как? А родились вы здесь?
– Да, в Варшаве…
Человек вздохнул.
– Значит, вы настоящий поляк. А я вот – нет. Я родился в Балтиморе…
– Вот как?
– Да… Мои предки эмигрировали отсюда давным-давно. Увы, но если кто-то здесь и не поляк – так это я. Я, кстати, преподаю в Варшавском политехе, неорганическая химия.
– Ну… – странно, но разговор затянул их, и теперь разговаривали только они двое, – каждый, в ком есть капля польской крови, может считаться поляком.
– Вот и я так думаю. Признаться, не без задней мысли… Не хотелось бы чувствовать себя чужим в Польше.
– Польша гостеприимна к полякам.
– Увы – не всегда…
Потом Ковальчек куда-то пропал – вот просто так пропал, и все, только что был тут – а потом его не стало. Графа тоже постепенно затягивала местная бесхитростная атмосфера – и через час он обнаружил себя на диване с Еленой, и они с ней черт-те что вытворяли.
Елена выпила гораздо больше него, и ей это нравилось.
– Поехали домой, – вдруг предложил граф.
– Зачем? Тебе здесь нехорошо?
– Не хочу устраивать концерт.
– Смотри, как бы я его не устроила.
– Только попробуй.
– А если попробую – тогда что?
– Тогда у меня в машине есть пистолет.
– Хм… ты готов убить ради меня?
– Кто тебе это сказал? А если я грохну тебя в приступе ревности?
Елена улыбнулась – это была ее, только ее особенная улыбка – одними губами. На нее тоже иногда находило, и тогда – берегись…
– Не сможешь.
– Хочешь проверить?
– Хочу.
Граф вовремя дал задний ход. В конце концов, он не был сильно пьян и еще соображал, а такие разговоры могли довести до беды.
– Не смогу. Но есть еще одно наказание. У нас в поместье имеется конюшня. А там найдутся хорошие, еще старой работы вожжи для лошадей.
– Звучит соблазнительно…
Граф Ежи с трудом поднялся на ноги – проклятая самопальная водка, от такой немудрено и ослепнуть. Просто поверить невозможно, что ею торгуют в таком заведении. Хотя почему невозможно – здесь явно попахивает криминальным душком. Куда только полициянты с «безпекой» смотрят, разве что в собственный карман.