Маллиган был прав – малиши так и делали. Сбитый пилот для них – лакомый кусок, у него должно быть пять тысяч фунтов стерлингов в золотых монетах, огромные деньги по здешним меркам. А если потребовать с британцев выкуп – возможно, дело не ограничится этими пятью тысячами.
Но делать нечего. У британцев не было надежного, хорошо бронированного и вместительного вертолета, способного работать на таких высотах. Поэтому при проведении спасательных операций им приходилось изощряться: сначала самолеты огневой поддержки зачищали район, а потом вылетали три «Вестланд Уосп», легкие вертушки, для того, чтобы провести собственно спасательную операцию. Учитывая, что запас топлива на «Вестландах» ограничен – они взлетали не одновременно с самолетами огневой поддержки, а только когда получали подтверждение того, что район чист. Это неоправданно растягивало спасательную операцию и делало рискованной для всех ее участников. Но иного выхода при такой технике просто не было.
— Значит, мистер Маллиган, мы должны сделать так, чтобы у малишей даже мысли в голову не пришло сунуться туда, где летаем мы.
– Правила ведения огня?
– По усмотрению. Даже если тебе просто не понравилось что-то – ты можешь сделать так, чтобы этого «что-то» не стало… Еще вопросы?
– Тогда давайте попытаемся помочь старому сукину сыну Пелтору…
Без суеты и спешки каждый занял свое место, техники из наземной команды захлопнули за последним из них тяжеленный, бронированный люк, отсекая их от мира. Пальцы забегали по переключателям, оживляя для полета стальную птицу.
– Слева чисто.
Щелчок тумблера – и наверху, над головами, что-то зачихало, надсадно, как чихает больной старик, потом ровно забухтело. По корпусу прошла едва уловимая дрожь.
– Левый двигатель работает.
На самом деле, для того, чтобы попасть под винты этого самолета, нужно иметь рост по меньшей мере семь с лишним футов, поскольку именно на таком расстоянии находились от земли винты. Но проверка наличия помех перед винтами перед запуском двигателя – обязательное требование предпилотной подготовки, выполняемое всегда и везде. Может ведь получиться так, что ты пересядешь на другой тип самолета, будешь готовить к полету и забудешь это обязательное требование. В авиации предпочитают перестраховаться.
– Справа чисто.
– Правый двигатель работает.
Маллиган показал техникам, что можно убирать колодки шасси и стопоры с вооружения. Самолет дрогнул и медленно покатился по бетонной полосе, приближаясь к ВПП – это больше походило на движение тяжелого локомотива, нежели самолета.
– Рок-н-ролл, ребята! – жизнерадостно заявил Маллиган в систему внутренней связи самолета, когда тот замер на исходной.
Рок-н-роллом был сам процесс взлета. Этот самолет, при проектировании которого за основу взяли летающую лодку, был плохо приспособлен для бронирования и с полной нагрузкой еле держался в воздухе. Взлетать нормально он мог только с длинных, гражданских полос – а взлететь с коротких ему помогали так называемые «бустеры» – небольшие ракеты, крепящиеся к самолету, работающие примерно минуту и дающие дополнительную тягу при взлете.
Взлетающий «Виндикейтор» – зрелище не для слабонервных. Большой, пузатый, словно раскормленный гусь, самолет, разгоняющийся по взлетной полосе, вдруг окутался дымом и пламенем, громыхнул гром – включились бустеры. Со стороны это выглядело, как будто самолет загорелся при взлете и вот-вот взорвется, пламя лизало закопченную броню. В кабине первый пилот изо всех сил тянул на себя штурвал, селекторы тяги двигателей сдвинуты вперед до упора, второй пилот монотонно комментировал скорость машины.
Последнее усилие, толчок – и «Виндикейтор» оторвался от земли, пошел по кругу над базой, набирая высоту…
Правила проведения спасательных операций Карим тоже знал – они описывались в боевых уставах британских ВВС и особой тайной не являлись. При исчезновении одного или нескольких самолетов на поиски отправляется «Виндикейтор», он должен обнаружить и зачистить район падения. Потом туда направляются три легких вертолета, которые должны отыскать и спасти летчика в районе, зачищенном «Виндикейтором», при этом один из вертолетов предназначается для экипажа и идет в медицинской комплектации, два других – несут поисковую группу.
Поскольку место катастрофы обнаружить довольно легко – по обломкам самолета и следам горения, Карим передвинул обе засады вперед настолько, насколько смог, для того чтобы максимально сократить время между обнаружением обломков и нанесением удара. Он ждал «Виндикейтор» – единственный самолет из принятых на вооружение, который британские ВВС никогда не теряли…
«Виндикейтора» Карим боялся – и в то же время понимал, как важно сбить именно его: неуязвимую стальную птицу, безнаказанно кружащую над горами, обрушивая сталь и свинец на головы малишей. В каком-то смысле «Виндикейтор» был символом британского владычества над этой истерзанной землей, карающей рукой Британской империи. Его считали неуязвимым – и если его сбить, это будет не просто потеря мощного боевого самолета. Это будет унижение Британии на глазах всех афганцев, живым доказательством того, что против англизов можно и нужно воевать. Сбей его – и никто не задаст тебе вопрос, можно ли вообще победить этого врага?
Но сбить его и в самом деле очень непросто. Это ведь не реактивный самолет. С реактивным самолетом проще – попало что-то в турбину, работающую на предельном режиме, сломалась хоть одна лопатка – все! Двигатель сам себя разнесет в считаные секунды. Для того чтобы произошла авиакатастрофа, достаточно предмета размером с гильзу – такое не раз бывало. Взрыв боеголовки самонаводящейся ракеты рядом с воздухозаборником реактивного двигателя – смерть без вариантов. А вот поршневой двигатель, пусть он и устаревший, но его разрушить намного сложнее, он работает далеко не в критическом режиме. А если он еще и прикрыт бронированным капотом…
Но другого оружия не было. И выхода – тоже.
Единственным выходом был залп – сразу три ракеты по двум самолетным двигателям. Ахиллесовой пятой «Виндикейтора» была его слабая тяговооруженность, если на уровне моря мощности двигателей вполне хватало, то в горах, при разреженном воздухе, полный отказ даже одного из двигателей вел к катастрофе. Поэтому все должны были стрелять по одной и той же цели – по двигателю, находящемуся слева, это оговорили заранее. И молиться, чтобы хотя бы две ракеты, но успели попасть по цели и пробить ее защиту.
Надсадный гул двух моторов британского тяжелого штурмовика они услышали раньше, чем увидели саму птицу. Большая, пузатая, уродливая птица, надсадно завывая моторами, шла со стороны долины.
И тут у Ахмада не выдержали нервы. Конечно же, Ахмад… Мальчишка, которому не исполнилось и двадцати – здесь же он был мужчиной и воином, потому что больше воевать было некому. Его семья погибла под британскими бомбами, поэтому он требовал, чтобы его обучили стрелять именно из ПЗРК, угрожая в противном случае даже броситься в пропасть. Технику, сложную для пуштуна, он изучал истово, компенсируя свою неграмотность диким, безумным желанием научиться. Он делал все, что говорил Карим, если Карим приказывал повторить упражнение десять раз – он повторял не меньше тридцати. С «Либерти» он проявил себя как нельзя лучше, а вот сейчас сплоховал.