– Ты тут бывал?
– Нелегально, сэр… Сами знаете, здесь бывают и русские, и германцы – а вот нас не жалуют…
Сэр Колин подумал.
– Нет, не стоит… Еще не хватало вляпаться во что-нибудь… Говорят, перестрелки происходят прямо в городе?
– Бывает и такое, сэр, но редко. У донов заключено соглашение: в городе не воевать, все разборки – за городом. Многие там живут, у многих – семьи, дети, для итальянцев это священно. Они не такие уж злодеи, сэр, просто они не такие, как мы. У них есть понятие l’onore, честь – и это священно для каждого сицилийца. Любой сицилиец скорее умрет, чем потеряет свою честь…
– Тем не менее убивают они друг друга частенько, мой мальчик… – философски, как старый, пожилой и умудренный опытом человек, заметил сэр Колин.
Найджел промолчал.
Расплатившись на пропускном пункте, британцы поехали по «Норд Квест» – здесь были городские ограничения скорости, но их никто не соблюдал, а дорога была ничуть не хуже федеральной Е90, позволяла держать скорость далеко за сотню. По левую руку мелькали жилые кварталы Палермо вперемешку с промышленными – это был единственный город на Сицилии, где имелась хоть какая-то промышленность. Здесь даже автомобильный завод был, от компании «ФИАТ»…
Машины попадались самые разные, в основном двух крайностей – либо небольшие, итальянцы вообще обожают небольшие автомобили с их-то городской теснотой, либо, наоборот, шикарные. Прямо перед ними катила чисто мафиозная машина – серая «Ланчия Тема» с шестицилиндровым мотором от «Феррари». Часто такие машины бронировались, но бронирована ли эта – понять не удалось бы. Эскорта у машины не было, здесь это не принято. Только самые авторитетные доны, члены Копполо [3] , позволяли себе эскорт из машин. А если какой-нибудь выскочка из менее авторитетных решится на подобное, – это уже повод для убийства. Каждый должен знать свое место.
Быстро проскочив по «Норд Квесту», у Чиавелли вновь вышли на Е90, тут уже плату не собирали. Теперь дорога вновь пошла по самому берегу, через Кастельдаччия, туристическую Термини Имереса и дальше, на Катанию – второй по величине город Сицилии, край рыбаков и контрабандистов. Но до Катании им ехать было не нужно…
20 мая 1993 года.
Зона племен, провинция Нангархар.
Афгано-британская граница
И хотя здесь не было суровой зимы, с морозами и ледяными ветрами – горы все равно чувствовали весну. Горы просыпались. Пели птицы, на склонах гор весело зеленели поля конопли – конопля являлась едва ли не единственным источником дохода местных крестьян, все сильнее пригревало солнышко. Неизменным оставалось только одно – дорога. Великий путь, по значению не уступавший Шелковому, проходил через эти места, кормя всех, кто желал от него кормиться. Движение на дороге не замирало ни днем, ни ночью, и даже прошлогодние ракетные налеты не озлобили людей. Русские били только по военным объектам и по лагерям подготовки боевиков, – а они здесь пользовались такой славой, что если где-то организовывался подобный лагерь, то в соседних кишлаках начинали готовиться к уходу на другую землю. Те, кто обучался в лагерях, были дикими и жестокими людьми. Коран они признавали только на словах, а единственным правосудием для них был автомат. Автомат да местный амир – не менее жестокий, чем они сами. Торговать с лагерями было выгодно – всем требовалась еда и одежда, заодно и наркотики, а вот жить рядом с ними было невыносимо. Когда русские одним махом избавили местных от большинства таких лагерей – при этом на мирные кишлаки не упала ни одна ракета, – местные племенные вожди поняли это и оценили. Но лагеря восстанавливались. Снова и снова в эти края приходили люди со злобой в сердце и фанатичным желанием убивать – но до того, что здесь творилось в предыдущие годы, было очень далеко…
Темно-зеленый внедорожник с закрытым кузовом остановился у мадафы, пристроенной к местной мечети, в самом центре небольшого селения, расположенного в двадцати километрах западнее Джелалабада. Водитель какое-то время медлил, осматривался, но потом открыл хлипкую, сделанную из дерева (в Индии часто весь кузов машины делали из дерева) дверь и одним ловким прыжком выскочил наружу.
Выглядел этот человек, как типичный местный житель, зажиточный – во всяком случае, не так, как русский, на русского он был не похож совершенно. Среднего роста, довольно молодой, чернявый, загорелый, с длинной бородой. Одет он был скорее не как пуштун, а как хазареец: в холщовые, из хорошей ткани брюки – тамбон, широкую хлопчатобумажную рубаху – пиран и теплую безрукавку поверх нее – воскат. Все-таки здесь было довольно холодно, особенно по ночам. Чалму он накручивал так, как и подобает истинному мусульманину. В руках человек держал пухлый портфель черной кожи, такие обычно носят британские доктора, которые в этой глубинке совсем и не бывали…
Оставаясь у машины, человек огляделся. От его внимательных глаз не укрылось ничего – ни старый, потрепанный грузовик, почему-то незагруженный и стоящий так, чтобы при необходимости перекрыть выезд с площади. И трое в тяжелой, плотной одежде, какую носят местные горцы, с винтовками «Ли-Энфильд», которые здесь еще в ходу. Но самого главного не было – знака опасности, знака отмены операции. Местные обязательно оставили бы его, если бы здесь появились британцы, если бы встреча провалилась. А это значит – можно идти.
Войдя в мадафу, человек резко остановился – два ствола были направлены на него, пистолет «маузер» и пистолет-пулемет «BSA». Люди, которые их держали, без сомнения пустят оружие в ход, если появится необходимость в этом.
– Мир вам, именем Аллаха, – спокойно произнес гость. – Разве так в вашем народе принято встречать вошедшего в дом путника?
– И тебе мир, путник, – сказал автоматчик, не опуская, однако, своего оружия. – Что привело тебя в наши края?
– Дороги, ведущие к Аллаху, трудны и опасны, – ответил «доктор», – но я не из тех, кто сидит с сидящими.
– Проверь его, – кивнул автоматчик.
Второй, с «маузером», засунул оружие за пояс, наскоро и довольно непрофессионально обыскал пришельца, заглянул в портфель. Али отметил про себя, что хотя оружия у него не было – выхватить торчащий за поясом у того, кто его обыскивал, «маузер» и отправить их обоих к Аллаху – дело пары секунд, не больше. Но он приехал сюда не за этим.
– У него ничего нет, – закончив обыск, провозгласил второй.
Автоматчик отступил в сторону, давая гостю дорогу…
Помимо зала, а он в этот час был полон вооруженными людьми, было еще небольшое помещение, имеющее два выхода – в мечеть и в мадафу. Именно там гостя ждал полновластный хозяин сих мест, один из наиболее авторитетных пуштунских племенных вождей, шейх Дархан – высокий, наголо бритый человек лет шестидесяти. Несмотря на свой возраст, человек этот мог согнуть руками стальной лом и удовлетворить за ночь не одну женщину из своих наложниц. Помимо этого, шейх любил и умел воевать – его опасались даже британцы. Такие люди, как шейх, были основной причиной того, что британцы так и не осмеливались снова сунуться в Афганистан и захватить его силой, выйдя таким образом на границу с Российской империей. И это несмотря на то, что Афганистан находился в британской зоне влияния…