За то недолгое время, пока они общались, Моника успела понять, что незнакомец много путешествовал – точно был в России, в Германии и на востоке. России она боялась и не понимала, как и многие североамериканцы, про Германию мало что знала. Возможно, служил – проглядывала в нем какая-то… жесткость, свойственная военным. Но больше она ничего выведать не успела – какая-то сволочь донесла Хорхе.
Того, что произошло в туалете, она до сих пор не смогла осознать и понять. Она была готова к тому, что Хорхе ударит и унизит его – все равно он ей понравился, и потом она бы его нашла. Но вместо этого кулак Хорхе улетел в пустоту, а затем и сам Хорхе осел на пол с болезненным стоном. Все это произошло быстро – убийственно быстро.
Незнакомец, не обращая внимания на скорчившегося на полу мексиканца, переступил через него, подал руку лежащей на полу Монике. Та, уцепившись за нее, как утопающий за спасательный круг, поднялась, подумав, что выглядит сейчас наверняка ужасно. С опаской взглянула на своего лежащего навзничь на полу продюсера.
– Ты его убил?
– Вряд ли… Думаю, еще поживет…
Внезапно Моника почувствовала, что он не боится. Просто не боится – и все. Альварадо боялись все, он был акулой среди пираний, а этот человек, в котором ее так привлекали глаза, – совершенно не боится. В нем не было страха.
– Знаешь… По-моему, нам надо сматываться… У тебя есть машина?
– Да, конечно… – держа ее за руку, незнакомец повел Монику на выход из туалета, – осторожнее, не наступи на это дерьмо…
Все, кто был в этот момент на вечеринке, когда они вышли из туалета, смотрели на них, как на инопланетян.
– Синьор… Синьор Альварадо…
Синьор Хорхе Альварадо открыл глаза, попытался сфокусировать зрение. Что-то черное нависало над ним подобно глыбе…
– Что…
– Синьор… Синьор, что с вами?
Придя в себя, младший Альварадо обнаружил рядом Джоша – своего водителя-телохранителя. Здоровенная негритянская туша, килограммов под полтораста. Хорхе выбрал его потому, что Джош был не просто глуп – он был клинически глуп, и поэтому просто не мог предать. Он был настолько глуп что служил мексиканцу, злейшему врагу негров. Достаточно сказать, что называть своего работодателя синьором он учился полгода. Ну и… выглядел он внушительно – полтораста килограммов мышц, покрытых толстым слоем плотного, непробиваемого жира. С собой он носил позолоченную раскладную дубинку и два пистолета «кольт», тоже позолоченных – когда это требовалось. Сейчас пистолетов у него не было, а дубинка была всегда при нем.
– Помоги мне встать, придурок… – просипел Хорхе.
Радостно улыбнувшись, Джош исполнил приказание – сам поставить хозяина на ноги он не догадался. На «придурка» он тоже давно не обижался – понимал, что это так и есть.
Хорхе встал на ноги, прислушался к своим ощущениям – и тут его вывернуло наизнанку, прямо себе под ноги. С утробным ревом он изрыгнул все съеденное раньше, заблевав при этом дорогие, эксклюзивной работы джинсы. Совсем как тогда, когда липкая кровь стекала с ножа, падала увесистыми багровыми каплями на ботинки, у ног извивался и страшно хрипел зарезанный им, как свинья, человек, а он извергал наружу весь свой завтрак под дружное ржание стоящих кругом около места казни мафиози. Как ни странно, после такого вот облегчения желудка полегчало и в голове…
– Что с вами, сеньор?
– Где Моника?
– Мисс Моника недавно ушла…
– Куда?
– К стоянке, наверное.
– За ними! Бегом!!!
– Прошу…
Моника присмотрелась к машине незнакомца – сама она приехала на вечеринку с Хорхе, в его дорогом и выпендрежном лимузине, переделанном из «Роллс-Ройса». В машинах она немного разбиралась – и понимала, что машина необычная. Германский, гоночный «Хорьх-Купе», двенадцать цилиндров под капотом, матово-черный цвет кузова. Нестандартная – с поджатой, гоночной подвеской. Тоже – совершенно не голливудская машина. Здесь предпочитали либо крикливые, ярких цветов «Мазерати» или «Феррари», либо – огромные, в полквартала длиной лимузины. Немецкие машины здесь не жаловали – кроме разве что марки «Порш». А это…
– Откуда у тебя такая игрушка?
Ответить незнакомец не успел – сверху окликнули…
– Стоять! Стоять, я сказал…
Моника обернулась, посмотрела вверх. Попали…
От виллы, расположенной на сваях над самым обрывом, спуск к стоянке представлял собой извилистую тропинку, красиво выложенную камнем. И сейчас по ней, спотыкаясь и чуть не падая, бежал младший Альварадо, а за ним поспешал здоровенный, одетый в кожаную безрукавку на голое тело и драные джинсы двухметровый громила-негр.
– Вот что… Я их задержу, а ты сматывайся… Я тебя потом найду…
– Зачем?
Моника вздрогнула – она ожидала любых слов – только не этих…
– Джош тебя покалечит. У него нет мозгов.
Незнакомец ничего не ответил – он осторожно отстранил Монику, сбросил пиджак и аккуратно положил его на капот машины. Потом спокойно пошел навстречу колоритной парочке – запыхавшемуся молодому мексиканцу и громиле-негру…
– Ты что же… Самым крутым себя считаешь, пидор?
– Мало? – спокойно осведомился незнакомец.
Альварадо задохнулся от злости, но сказать ничего не успел – Джош решил в кои-то веки раз проявить самостоятельность…
– Это он, хефе? – негр отстранил Альварадо с дороги и вышел вперед. – Ну, иди сюда дорогой…
В притаившемся у самого въезда на стоянку черном, длиннообразном фургоне с высокой крышей и эмблемами службы доставки UPS заметно оживились. Один из сидевших в нем мужчин отложил ночной бинокль, рука легла на цевье бесшумной снайперской винтовки.
– Мистер Малруни… Кажется, у «принца» серьезные проблемы.
Малруни, старший смены – высокий, сухопарый, с проседью в волосах, агент с огромным опытом работы, командированный сюда из Вашингтона – сейчас он отдыхал на кушетке, моментально пришел в себя, поднял бинокль…
– Внимание, вижу угрозу «принцу». Всем готовность один. Машина два, Джек, возьми этих двоих на прицел. Появится огнестрельное оружие, вали вглухую.
Вообще-то, по правилам «валить» следовало уже сейчас. Или – по крайней мере вмешаться и задержать. Но охраняемый был русским, по слухам – бывшим офицером Русской армии, – и агентам хотелось посмотреть на него в деле.
Особыми талантами к рукопашному бою Джош никогда не обладал – просто пер вперед, как бульдозер, и все. В драке он исповедовал принцип, сильно похожий на бразильскую футбольную стратегию – вы мне наваляете, сколько сможете, а я – сколько захочу. Навалять Джошу было непросто – выросший в нищем квартале, почти нечувствительный к боли, он дрался с детства, получил не менее восьми сотрясений мозга – от этого и был таким глупым. Тому, кто хотел бы попасть по его болевым точкам, сначала пришлось бы пробить броню из мышц и плотного жира, который по своим амортизирующим свойствам мало уступал мышцам. Да и вообще – свалить стопятидесятикилограммового супертяжа мог такой же супертяж, но не этот задохлик.