Не трави, чувиха, все будет путем. Закрой глаза и думай о Родине.
А вы думали – как? Отслужив четыре года полицейским в Белфасте, я понял одну вещь. В работе полицейского только один процент времени – это погони, перестрелки и прочая романтика. Остальное время, примерно двадцать процентов – это попытки получить какую-то информацию от людей, не склонных к сотрудничеству, еще двадцать – это оформление бумаг. И последнее – ожидание. Нудное и скучное ожидание непонятно чего – у нас на руках такие карты, какие выпали, и мы вынуждены ими играть.
Почти сразу же пришли два сообщения.
Первое…
Пошел в жопу!
Невежливо…
Второе…
Данные нам сбрасывали каждые полчаса всем – как бы по рассылке. Просто фотографии, хоть и сделанные с помощью новейшей аппаратуры, но не слишком четкие. Люди, которым по какой-то причине вздумалось зайти в контору Ройсевича и Лофтмена, чтобы попытаться решить там свои проблемы. Самые разные – Министерство юстиции уже работало по этой конторе, подозрительным было то, что Ройсевич и Лофтмен, в отличие от других юридических контор в Вашингтоне такого уровня, охотно брались за бесплатные дела, вернее, не то чтобы охотно, но безропотно. Получалось так, что каждый адвокат, вступая в профессиональную ассоциацию и получая право выступать в суде, брал на себя обязанность какую-то часть своего времени посвящать «бесплатным» делам. Точнее, бесплатными они не были, они оплачивались из бюджета штата по твердым ставкам, но эти деньги не сравнить с теми, что можно поиметь, скажем, от защиты наркомафиози. Если начинающие адвокаты, стремящиеся сделать имя на громких делах, как раз охотятся за такими вот делами, то конторы типа «Ройсевич и Лофтмен» должны всеми силами от них отбрыкиваться. А они брались. На них спихивали даже больше, чем обязательный минимум, а они все равно брались. Когда я услышал это, то сразу разгадал подоплеку, впрочем, догадаться было несложно. Ройсевичу и Лофтмену нужен был постоянный поток клиентов в офис, чтобы усложнить задачу тем, кто, возможно, будет за ними следить.
Первая фотография… Дама в черном, типичная дама из Вашингтона, «штучка с восточного побережья». Какой-то курьер… Еще…
Пресвятой Иисус!
От волнения сбиваясь с нужных клавиш на незнакомом телефоне, я отстучал номер оперативного штаба на базе «Эндрюс».
– На приеме, – отозвался оператор.
– Это Переменный-три, Вашингтон! Последняя рассылка, фотография номер три! Человек в одежде священника!
– Минутку… да, я его вижу. Мы считаем, что это местный падре, собирает благотворительные пожертвования…
– Это никакой не местный падре! Это тот, кто нам нужен! Установить его местонахождение, немедленно!
– Сэр, он отъехал… минут десять назад.
– Установите его машину, у вас же непрерывный поток данных. Делайте что-нибудь, это тот, кто нам нужен!
Человек, заказавший билеты на имя преподобного Иеремии Джонса, прибыл на Североамериканский континент рейсом в Онтарио из Ливерпуля, небольшой авиакомпании «Canada Star». При нем не было ни оружия, ни взрывчатых веществ – только небольшой чемодан со сменой белья, складной зубной щеткой, расческой, пакетом с одноразовыми бритвами, кремом для бритья, помазком и старой, в дешевом переплете, испещренной пометками и закладками Библией. При себе у него было две кредитные карточки, одна из них – Банка Ватикана, и примерно двести фунтов стерлингов наличными, купюрами и монетами. Поскольку Канада входила в Британское содружество наций и являлась опорой Британии на Североамериканском континенте, никакой таможни прилетающим проходить не требовалось, а если бы и потребовалось, то лишь самый тщательный и придирчивый досмотр, проводимый людьми, имеющими степень по ядерной физике, смог бы выявить неладное.
Прямо в аэропорту преподобный Джонс подошел к стойке вездесущей Hertz rent a car и нанял для себя небольшой, устаревший, но надежный и с полным приводом фургончик «Шевроле-Астро», в котором при необходимости можно было бы и ночевать, разложив сиденья. На этом фургончике он выехал с аэропортовской стоянки и неспешно покатил к североамериканской границе. По пути он остановился у большого супермаркета на выезде из города и купил там сухие галеты, похожие на армейские, и два баллона с водой, емкостью по галлону каждый. На всякий случай, так-то до места назначения вполне можно питаться в придорожных забегаловках, благо их тут по нескольку штук на милю.
В двух стальных авторучках дожидалось своего часа то, что он привез сюда, то, ради чего он сюда приехал. Апокалипсис не свершится без этого.
Выезжая на трассу, человек покрутил настройку имевшегося в машине радиоприемника, пока не нашел волну, передававшую классическую музыку. Найдя, он подкрутил другую ручку, сделав погромче.
Сэр Джеффри был доволен.
Все прошло как нельзя лучше – и никто, даже шахиншах Мохаммед, не догадался ни о чем. Каждый выполнил свою роль в этом спектакле – и нужные фигуры остались на доске, в то время как лишние оказались битыми.
Каждый выполнил свою роль.
Придурок, жуир, мужеложец, «царь Польши» Борис и его не в меру жадный первый министр всерьез вообразили, что не только Австро-Венгрия, но и Великобритания придут им на помощь, когда они поднимут рокош против Российской Империи. Почему-то они решили, что их Польша и они сами имеют для всего мира какое-то определяющее значение, и стоит им только восстать, все кинутся им на выручку.
Господь с вами! Польша, или Висленский край, как его называют русские, – это всего лишь точка напряжения, точка геополитического разлома между Австро-Венгрией, Россией и Священной Римской империей. Британии она была нужна только как инструмент для поддержания напряженности, и не более того. Нужно быть полным идиотом, чтобы мечтать о возрождении Речи Посполитой. Если бы даже русские уступили и дали Польше независимость – что бы получилось? Маленький кусочек суши без единого выхода к морю, зажатый с трех сторон недружественно настроенными великими державами. Сэру Джеффри Польша и рокош в ней нужны были только для того, чтобы оттянуть туда наиболее боеготовые части Российской Империи и все внимание Генерального штаба, Министерства внутренних дел и Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, заставив их прозевать приготовления ко второму акту драмы.
Больше надежд у сэра Джеффри было на этот акт – восстание на Востоке. Это готовилось годами, и подготовка началась еще тогда, когда он был директором Службы, а сэр Колин был его заместителем. Завершать подготовку и приводить план в действие, по странному стечению обстоятельств, пришлось тоже ему. Сэр Джеффри рассчитывал хотя бы на то, что восстание превратится в длящуюся годами партизанскую войну, расколет общество и государство, внесет смятение в души военных, вынужденных стрелять в народ. Но прямо сейчас сэру Джеффри нужно было только одно – заставить русскую армию завязнуть в этом кровавом болоте, заставить перебросить туда из Польши боеспособные части, оставив лишь резерв, и максимально, насколько это возможно, снизить боеготовность Русской армии перед третьим и заключительным актом драмы. Необходимо было также, чтобы все в мире поверили, будто в Персии при не то что попустительстве, а прямом содействии русских производилось ядерное оружие. А что может быть убедительнее, чем атомные взрывы в Бендер-Аббасе и в Прикаспии?