Данила рассказал про Рому Чуба и закончил:
– Вы такое раньше видели? Не понимаю, Рома… то есть оно себя человеком считало? Оно до последнего верило, что человек. И у него были привычки, память – все человеческое, даже чувство юмора. Словно что-то скопировало его личность в хамелеона.
– Не слышал, чтобы такое было раньше, – Прянин помолчал и продолжил упавшим голосом: – Или все же было? Или только сейчас стало возможным? Погодите, получается, что они бродят среди нас? Думаем – люди, а они… И они думают, что люди. Помните старый фильм, где героя запрограммировали будто на определенное поведение, чтобы он пробрался в стан врага? А он на самом деле предатель и убийца. Личность подсадная потом распадается… Но кто это делает и зачем?
Данила покосился на Марину. Значит, она может оказаться совсем не человеком?
И что дает это знание?
– Что с нами теперь б-будет? – спросила Марина, стуча зубами то ли от истерики, то ли от боли.
– О, ничего страшного! – заверил ее доцент. – Вас, как безусловно здоровую женщину, выдадут замуж, а вам, молодые люди, будет предложена карьера солдата веры в воинстве Андрония.
– Так, – сказал Данила. – А если мы откажемся?
– У отца Андрония очень большое хозяйство, – сообщил Прянин доверительно. – Место для рабов всегда найдется. По крайней мере, именно такая судьба ждет меня, когда они смогут придумать подходящую для меня работу. Сами понимаете, – виновато развел руками он, – интеллигенту трудно проявить эффективность в деревне.
– Ни черта себе расклад, – сказал Кондрат. – Я у попа шестерить не буду!
– А вот этого не советую, – осудил его свободолюбивый порыв доцент Прянин. – Тут, знаете ли, порядки старообрядческие. Церемониться не будут. На любые возражения тут отвечают ударом сапога по ребрам… – Прянин поморщился и погладил свой правый бок.
– Да пошли они! – взбеленился уголовник. – Сектанты долбанутые! Совсем тут в Секторе с мозгами не дружат! Валить надо, Астрахан! Валить, пока не поздно!
С этим умозаключением Кондрата Данила был согласен целиком и полностью. Чем меньше времени прошло с момента попадания в плен, тем выше шансы на успешный побег.
– Значит, будем валить, – решил он. – Сначала – охранников, а потом – отсюда.
– Если вы не возражаете, – скромно сказал Прянин, – я бы присоединился к вашей попытке побега. Как боевая единица я конечно же ничего собой не представляю, зато прожил в Дубне почти три месяца и могу пригодиться вам как проводник.
Данила оценивающе посмотрел на доцента.
– А кричать вы умеете? – спросил Астрахан. – Будем начинать прямо сейчас.
– Кричать? – не понял Прянин. – Как кричать?
– Громко… Доцент, когда я свистну, начинайте кричать: спасите, убивают! И ты, Марина, тоже голоси. Задача всем ясна? – Данила сместился к лестнице под люком и прислушался.
«Наглость города берет», – подумал он и негромко свистнул.
Прянин молчал.
– Кричи! – прошипел Астрахан.
– А? – округлил глаза Прянин, потирая голову.
Тут неожиданно для всех – и, может быть, даже для самой себя – ситуацию спасла Марина.
– Помогите! – заверещала девушка. – Помогите! Убивают!!!
Прянин наконец-то очнулся и завопил:
– Помогите! Охрана! Охрана!!!
Особой чуткости к страданиям избиваемой интеллигенции охрана не проявила, но когда Данила грохнул об пол старый цветочный горшок и опрокинул табуретку, наверху засуетились. Зашуршало, загремели стулья, упало и разбилось что-то стеклянное – и судя по мату охранников – наполненное вовсе не водой…
Наконец люк погреба стал открываться.
– Ты… а ну завязывай! – рыкнули сверху.
– Помогите! – что было сил выкрикнул Прянин.
– Ну все! – рявкнули сверху. – Ты, козлина, допрыгался!!!
Данила замер под лестницей, затаив дыхание. Сквозь зазор между ступеньками он увидел, как начали спускаться солдатские сапоги. Первого охранника пропустил, а второго схватил за лодыжки и как следует дернул. Тот полетел кубарем, сшиб с ног первого, который выронил электрошокер и растянулся на полу.
Дальше события развивались очень быстро. Данила подскочил ко второму охраннику – крепкому дядьке с кучерявой окладистой бородой – и рубанул его локтем по шее. Дядька обмяк. Первый же, помоложе да пошустрее, успел откатиться в сторону и кувырком вскочил на ноги. В руках у него была резиновая палка.
– А ну назад! Лежать!!! – заорал он, отмахиваясь палкой. Было в нем что-то специфически-ментовское.
Пока Данила примеривался, как бы половчее скрутить парня, бородатый дядька, оказавшийся крепче шеей, чем умом, подал признаки жизни: выругался и полез за пазуху.
Кондрат полоснул его осколком стекла – тем самым, которым Марина доказывала свою человечность, и врезал кулаком по голове, а девушка, неожиданно подхватив с пола шокер, ткнула парня в ухо. Затрещал разряд, и в погребе запахло озоном. Парень рухнул, где стоял, даже не вскрикнув.
– Кондрат, обыщи второго! – приказал Данила, сам принимаясь за парня.
Увы, у экс-мента ничего, кроме дубинки, не нашлось. Запасливый бородач хранил за пазухой старенький наган с вытертой рукояткой. Кондрат тут же спрятал револьвер за пояс и стал обхлопывать карманы убитого в поисках запасных патронов.
– Что, уже все?.. – слабым голосом осведомился Прянин.
Доцент кое-как поднялся на ноги и поправил очки. Вид у него, и без того помятый, стал совсем непрезентабельным.
– Все? – еще раз спросил он. – Убегаем?
К сожалению, это было еще не все. То ли смена пришла, то ли кто-то услышал, то ли просто удача отвернулась от Данилы Астрахана, на прощание вильнув задом, но наверху раздались голоса. Теперь там было уже не два охранника, а человек пять.
Кондрат выругался длинно и витиевато, Марина отступила к буфету. Прянин поправил очки.
Данила сосредоточенно обдумывал ситуацию.
Бойцов, если реально смотреть на вещи, только двое: он сам и Кондрат. Прянин, при всей его отваге, может только огребать…
– Эй! – крикнули наверху. – Вы где?
Кондрат поднял револьвер, Марина вытащила из дверцы буфета осколок стекла. Астрахан встал сбоку от лестницы, вооружившись дубинкой. Сейчас кто-нибудь заглянет, увидит тела…
Наверху зашептались – заметили, что люк открыт. С одной стороны, можно было попытаться прорваться, воспользоваться эффектом неожиданности. С другой стороны – можно было подождать, пока охранники спустятся, и желательно по одному.
Кондрат вопросительно глянул на него, шевельнул оружием: поднимаемся?
А если кого-то пошлют за подмогой, пока мы тут размышлять будем?