Хотя, нет, не в полной. Надя увидела, что пуля вырвалась уже из огненного шара, немного выросшего в размерах. А вот факел, который она швырнула навстречу, так и оставался на месте, будто приклеенный к ее вытянутой, с разжатыми пальцами, ладони. Не нужно иметь высшего образования, чтобы уже на интуитивном уровне догадаться: скорость выпущенной из автомата пули во много раз выше, чем у брошенной человеческой рукой палки.
«Это духи, – подумала девушка. – Это злые духи Нижнего мира, куда ведут червоточины этой проклятой горы, решили устроить мне последнее наказание. Я буду долго, очень-очень долго смотреть, как ко мне приближается эта пуля… Как ко мне приближается моя смерть. И умирать я буду тоже очень-очень долго. Но за что мне это наказание? Чем я его заслужила?.. Тем, что хотела любить и быть любимой? Тем, что желала оставаться сама собой, не предавая других и саму себя?..» Вспомнились мамины слова из недавнего видения в ответ на вопрос, каково самое главное правило в жизни: «Быть собой, верить в себя, не изменять себе». «Мама! – мысленно, поскольку ни язык, ни голосовые связки не подчинялись ей, взмолилась Надя. – Но я же – вот она, я не изменяла себе, я верила!.. Почему же все так получилось? За что?!.. Помоги мне, мамочка! Если ты меня любишь, спаси!..»
Девушке почудилось, что ее лицо ласково и нежно обдуло легким ветерком. Что-то светлое мелькнуло перед глазами, и уже в следующий миг она увидела, что факел больше не приклеен к ее ладони, а находится посередине, между нею и пулей, направленный на смертоносный кусочек свинца охваченным пламенем концом. Наде показалось, что она заметила руку – бледную, даже прозрачную, – отдернувшуюся от факела во тьму. А потом скорость происходящего вокруг изменилась, совсем на чуть-чуть, но все же теперь картинка не казалась застывшей, в ней появилось движение. Во всяком случае, пуля отчетливо двигалась, неумолимо приближаясь к огненной голове факела. Коснулась ее, вошла внутрь… Пламя дрогнуло, начало раздуваться… Вскоре стало понятно, что это уже не один, а два сгустка огня, отделяющихся один от другого. Факел медленно, но теперь уже вполне очевидно расщеплялся надвое. Вот лопнул и обращенный к Наде конец, выплюнув из себя злосчастную пулю, которая вдруг начала неспешно поворачиваться в воздухе. Она совершила четыре неполных кувырка, пока не приблизилась к девушке настолько, что та смогла рассмотреть на блестящем металле длинные витые бороздки, оставленные нарезкой ствола. Пуля, продолжая медленное вращение, плыла несколькими сантиметрами левее Надиного лица, чуть выше уровня глаз, и вскоре вышла из фокуса, но было уже понятно, что Надю она не заденет.
«Если бы не факел, попала бы точно в лоб, – пришла к девушке настолько уверенная мысль, что она и не подумала усомниться в ее правоте. Но следом выпрыгнула другая: – Сзади Нанас!..»
То ли желание обернуться оказалось настолько сильным, что разорвало пленку «замедленного времени», то ли это произошло само собой, оттого, что миновала опасность, только мир вдруг дернулся и снова взорвался звуками. Взвизгнула срикошетившая от каменной стены пуля, загрохотал по полу выбитый половинкой факела из рук Ародана автомат, слились в один животворный взрыв рычание Сейда и вопль атакованного им старика.
– Жив!.. – увидев широко распахнутые глаза мужа, сумела наконец выдохнуть Надя и тут же повернулась назад, чтобы проследить творимое псом действо. Но рассмотреть что-либо ей не особо удалось, поскольку одна половина факела потухла, краснея тлеющей головешкой, а другая вот-вот собиралась сделать то же самое, испуская задыхающиеся оранжевые язычки.
Девушка, вскочив, сбросила с плеча сумку, выдернула из нее новый факел и подбежала к его догорающему собрату. Когда в ее руках разгорелся новый источник света, Надя услышала сзади голос Нанаса:
– Сейд! Оставь его! Больше не надо.
Девушка обернулась. Посредине пещеры с автоматом в руках сидел ее муж и целился в Ародана. Надя ахнула, решив, что ее любимый остался парализованным после ранения и поэтому не может подняться. Но тут же вспомнила, а через пару мгновений, в два прыжка оказавшись с ним рядом, и увидела, что ступни Нанаса по-прежнему связаны, Сейд успел перегрызть лишь веревки на руках. Упав на колени, девушка быстро освободила ноги мужа, поднялась и решительно направилась к самопровозглашенному нойду.
– Ты куда? – бросил ей в спину Нанас.
– Связать этого мерзавца! – почувствовав, как ее переполняет неконтролируемая злость, мотнула головой Надя.
– Не надо, это же просто старик!.. Почему он здесь, кстати?
– Этот «просто старик» – мерзавец, я же сказала! – злобно выплюнула девушка и, подойдя к лежавшему на каменном полу Ародану, которого все еще держал зубами за ворот Сейд, несильно пнула того в бок: – Ну-ка, скажи, почему ты здесь? Видишь, люди интересуются.
Бывший старейшина, тяжело засопев, отвернулся.
– Стесняется! – обернувшись к мужу, язвительно прокомментировала Надя. – А здесь он потому, что захотел стать нойдом. Убил Силадана и чуть было не прикончил всех нас заодно.
Сейд вдруг коротко рыкнул, и тут же заверещал Ародан. Девушка быстро повернулась назад и увидела, что пес держит в челюстях запястье старика.
«Хотел достать пистолет», – пояснил Сейд, и Надя, хлопнув себя по лбу, наклонилась, чтобы достать из-за пазухи пленника свой «макаров».
– Вот видишь, – пряча за ремень ствол, сказала она мужу, – а ты говоришь, не надо связывать! – И, тут же принявшись осуществлять задуманное, спросила: – Ты лучше расскажи, вы-то как здесь очутились? Когда ты пришел в себя? Как себя чувствуешь?
– Да он недавно пришел в себя, – подал голос молчавший до этого Гор, – не знает он, как здесь очутился. Кстати, Нанас, развяжи-ка меня тоже, а то уже рук-ног не чувствую. А потом и расскажу, как все было.
В голосе Гора Надя уловила нотки смущения, старик наверняка чувствовал свою вину в произошедшем. И то – его оставили охранять раненого, а он и его не сохранил, и сам в плен попал. И ладно бы к кому, а то ведь к такому же немощному старику, как и сам. Впрочем, девушка не стала пока утешать Гора, решив послушать сперва его версию случившегося. К тому же, в глубине души она и сама немного на него злилась.
Однако его рассказ послушать тотчас же не получилось. Направившийся к Гору Нанас вдруг остановился и завертел по сторонам головой:
– Погодите, а где Семен?.. Ародан! Куда подевался летчик?
– Что?.. – вздрогнула Надя, уверенная, что ослышалась. И все-таки переспросила – пересохшим вмиг ртом, почти беззвучно: – Какой Семен? Какой летчик? Мой… отец?..
Она повернулась к Ародану и впилась в него полным мольбой взглядом.
– О чем вы?.. – заворчал тот. Наткнувшись на взгляд девушки, буркнул: – Чего ты так на меня смотришь? Не знаю я никакого летчика! Откуда здесь летчик? Вы что, с ума тут все посходили?
Казалось, самопровозглашенный нойд и впрямь испугался этого. Даже отполз чуть дальше, судорожно перебирая ногами по полу. Не стоило быть тонким психологом, чтобы понять – старик говорит правду.