Профессор просиял:

– Вот умница девочка! Давай его сюда, он тяжелый.

Яна прислушалась к ощущениям: и правда тяжелый. Отдала чемодан профессору и, оглядываясь, направилась к БТРу. Силы враз исчезли, ее шатало из стороны в сторону, но она сумела залезть на БТР и, подвинув бдящего Кошкина, нырнуть в люк.

В салоне Яна тотчас села и с сожалением вспомнила брошенный тягач, в котором можно было лечь и уснуть, а проснуться в нормальной реальности, где все по-прежнему и Юрка не предавал… Он просто не мог так поступить, значит, это сон, дурной сон. Вспомнились слова отца: «Влюбленные женщины не от мира сего. У них свой собственный мир, вращающийся вокруг одного человека».

Рядом плюхнулся профессор. Довольный, сияющий, он открыл кодовый замок на чемодане, потер руки, вынул инъектор, похожий на пистолет, закатил широкий рукав кофты и впрыснул себе сыворотку, приговаривая:

– Успел, слава богу! Еще немного, и хана. Мальчик, давай руку.

Димка подставил татуированное предплечье, принял дозу и нахохлился, а Гинзбург продолжил:

– Я предложил бы всем сделать инъекцию: вы в крови, неизвестно, произошло ли заражение. В Питере пройдете обследование и узнаете точно.

Яна была последней. Подставила трясущуюся руку. Отдернула и покачала головой:

– П-простите. Истерика.

Гинзбург сел на корточки, посмотрел с пониманием и сказал:

– Когда Сектор появился, я был молодым и симпатичным… Не в этом дело. А в том, что тогда психушки были переполнены. Неведомое и страшное сводило с ума каждого третьего – стариков, мужчин женщин. Детей – реже, дети способны поверить в чудо, даже если оно страшное. Сейчас наверняка половина уцелевших сошла с ума. Ты храбрая девочка, настоящий солдат. Давай руку.

Яна послушалась и зажмурилась, ожидая укол, но – легкое жжение, и все. Профессор продолжал:

– Это кажется, что в Секторе все такое захватывающее, таинственное. На самом деле волосы от этого всего шевелятся и седеют. И крыши едут. Знали бы вы, сколько я видел сошедших с ума парней – начинающих следопытов! Да! Забыл. Мы так и не познакомились.

Последовало короткое знакомство с пожиманием рук и обменом любезностями. Даже Кот с торчащим из-за ключицы осколком приободрился и начал фонтанировать словами:

– Яна, ты как, борщевиком не ожглась? А то был у меня знакомый, ехал он, значит, в Кострому, пообедал шаурмой, и приперло его по большой нужде. Сел он в поле, сделал дело, а бумажку забыл. Смотрит, а рядом лопух растет здоровенный, листья у него большие, удобные. Ну, использовал он парочку листьев в своих целях, а то не лопух, а борщевик оказался.

Профессор задумался, переваривая информацию, Росс беззвучно рассмеялся. Очень обаятельно рассмеялся, Яна аж сама улыбнулась. Кот продолжил:

– Шут свою функцию выполнил, поехали, обвиняемый Савельев! Вдруг вертолет уже нас обыскался?

Росс уселся за руль, а Яна смотрела на свисающую до пола руку следователя – посиневшую, распухшую, – и восхищалась мужеством Кошкина: он знал, что жить ему оставалось пару часов, но все равно находил силы, чтобы поддерживать в товарищах боевой дух.

Не дотянет он до Тосны, как же ему помочь? Вон, Росс локти кусает. А если…

– Росс! – воскликнула Яна и схватила его за плечо, тот вздрогнул и выругался.

– Ты чего? Я ж нервный и врезать могу.

– Свяжись с центром. Скажи, что профессор тяжело ранен, что мы возле «ежей». Тогда они поторопятся и помогут Константину Олеговичу, – Яна перевела взгляд на Гинзбурга, он улыбнулся и кивнул.

– Молодец, правильно. Я подтвержу.

Росс связался с Питером и, не дожидаясь, пока заговорит Красницкий, выпалил:

– Центр? Прием. У нас ЧП. Профессор тяжело ранен. Боюсь, до Питера он не дотянет. Где ваш вертолет?

– Что? Все было в порядке. Как вы умудрились? – крикнули незнакомым голосом.

– Подробности потом. Вертолет будет?

– Связь с ним оборвалась. Мы вторую машину потеряли! У нас очень тяжелое положение, не хватает ни техники, ни людей. Не останавливайтесь, продолжайте движение, я пока попытаюсь найти вертолет. До связи.

Яна пересела на другую скамейку, чтобы видеть Росса. Он осунулся, и глаза его потухли.

Глава 4

Когда Марина и Шейх растворились в телепорте, Данила огляделся. Теперь он понял предназначение жертвенного камня, гигантской белой арки, да и всей этой долины. Красно-бурый, почти земной мох пружинил под ногами, каменные «пальцы» раскрылись и спрятались в землю, и долина хорошо просматривалась. От «монеты» до подлеска было метров пятьдесят. Рэмбо задрал голову, разглядывая арку, и прошептал:

– Друзья, это очень опасное место. Дело даже не в животных, населяющих джунгли. Вспомните лысых дикарей, они ведь где-то рядом. А нам надо быть тут и ждать Марину.

Астрахан мысленно с ним согласился и продолжил развивать его мысль:

– Еще по лесу шастают тени, то есть роботы. Они нам не страшны, – он потряс черной «трубой»-облучателем. – А вот если набросится что живое, отбиваться нам нечем.

Оглядевшись, Рэмбо проговорил:

– Когда мы пробирались к Централи, то попали в киллхаус. Там полно всякого оружия. Оно хранилось за стеклами, как те зародыши. Вот бы туда вернуться. Я уверен, там имеется что-то посерьезнее.

Данила ловил себя на мысли, что чувствует чужое внимание, старается не делать лишних движений и постоянно оглядывается. Маугли и Рэмбо тоже были напряжены.

– Вот скажите, – поделился он предположением. – Это мне одному кажется, что за нами следят?

Маугли закивал, дернул плечами и попятился к Даниле, прижавшись спиной к его боку.

– Наверное, дикари, – шепнул Рэмбо, напрягшись. – Вот даже сейчас кто-то смотрит в спину.

– Ага, бро, – согласился Данила. – Но стоит глянуть назад – и никого нет.

Только живая стена джунглей, где пищат, копошатся, щелкают тысячи незаметных глазу животных. Где-то там прячутся враги. Но почему они не нападают?..

Рэмбо обнял себя руками и криво усмехнулся:

– Знаете, кем я себя чувствую? Ребенком. Голенький, совершенно беспомощный пупс вылез на линию огня и мечется от окопа к окопу.

В лесу защелкало отчетливей. Странный стрекот приближался. Зашевелились кусты подлеска, похожие на папоротник. Движение прекратилось, стрекотание усилилось, будто затаившиеся там враги переговариваются. Маугли сглотнул и сжал руку Данилы. Рэмбо по-волчьи, всем корпусом, повернулся к опасности.

– По-моему, нас берут в кольцо.

– Знать бы еще, что за твари, – Данила обшарил взглядом долину.

Здесь кипел бой, полегло много змееглазых. Вон, до сих пор гильзы валяются. Неужели никто не обронил тесак или алебарду? Конечно, это сомнительная защита от монстров, но хоть какая-то – не голыми руками же от них отбиваться.