Чтобы его услышали, Шейх вынужден был орать. Когда заболело горло, он хлебнул виски из фляги (вытребовал у генерала) и продолжил:
– Я ранен. Боец из меня никакой. Если меня сожрут, возвращайтесь – так у вас есть шанс остаться в живых. Без проводника в Секторе вы гарантированно погибнете.
Часа два ехали без остановок. Шейх пересел рядом с Якушевым, который пренебрег полковничьим званием и работал механиком-водителем. Поспать удалось три часа, и Мансуров задремал. Рука ныла и дергала, и он просыпался, но веки тут же смыкались сами собой.
Окончательно разбудил его грохот взрыва. Чтобы узнать, наши бьют, или – наших, Шейх вылез на кузов. Километрах в трех от колонны вспухало черное облако взрыва.
Эмтэха миновала указатель «Тосно», Шейх залез обратно, предупреждая команду:
– По курсу форпост, там идут бои с измененными. Готовьтесь. Теперь будет жарко.
* * *
Приподнятое настроение Росса улетучилось, когда он увидел первых беженцев. Они двигались к Питеру из приграничных городов, кто на чем мог. Скорбная вереница тянулась вдоль дороги и таяла в поднятой машинами пыли. Те, кто ехал на автомобилях, свернули с обочины, пропуская колонну бронетехники.
Гражданские провожали военных молча, со скорбью на пыльных заплаканных лицах. Вот многодетная семья: отец держит на руках орущего ребенка, дети постарше с ужасом смотрят на проезжающих мимо железных монстров. Бабка с причитаниями гонит корову – это все, что она успела забрать. У всех – чемоданы, сумки, пакеты. Значит, неважно идут дела на форпостах.
Когда продвинулись дальше на юг, небо сменило цвет с голубого на черный. Дымились сожженные деревни – вверх тянулись черные столбы. Далеких взрывов слышно не было – они терялись в рокоте моторов.
Первые дома Тосно были целыми, но из них будто ушла жизнь. Гражданские на улицах не встречались – или покинули форпост, или попрятались по домам. Зато по дорогам сновали милицейские «бобики», бегали военные.
По внутренней связи сообщили, что в данный момент на форпосте затишье, хотя ночью измененные пытались прорваться на машинах, а утром – на тягачах. Разведка донесла, что враг осваивает бронетехнику, и по старой Ленинградской трассе движутся танки. Находятся они в пятидесяти километрах, но не исключено, что подтянутся другие, из близлежащих частей. Сейчас усиленно велась подготовка к обороне.
Тянуло горелой резиной, черный дым выедал глаза, но Росс не покинул кузова. Он должен увидеть все собственными глазами.
За полосой отчуждения чадили груды покореженного металла, асфальт бугрился, развороченный взрывами. Десятки, сотни автомобилей нашли здесь смерть. Благо, что пока измененные неуклюжи, но что будет, когда они разберутся с управлением самолетов, а после – баллистических ракет? Сейчас они просто ведут разведку боем, проверяют человечество на прочность.
С полчаса ехали по асфальту, а потом поступил сигнал тревоги, и Росс залез в кузов. Теперь он довольствовался короткими сообщениями по внутренней связи. Вскоре поступило распоряжение съезжать с трассы и двигаться по бездорожью: в сторону Тосно действительно катились танки.
Постепенно уверенность Росса сходила на нет, и он осознавал, насколько это рискованное мероприятие. Сотня машин – против враждебного мира. Территория, где любой шаг может стоить жизни. Все равно что играть в русскую рулетку, когда в барабане револьвера свободна одна ячейка. А если операция не принесет результат? Не думать об этом. Нужно пройти путь до конца. Все равно отступать некуда.
Трясти стало больше. Ребята держались, а вот богатыря Игоря тошнило. Пока ехали, четыре раза меняли направление, а на подъезде к Твери разделились на два крыла. Команда Росса отправилась на запад Сектора. Ей предстояло преодолеть участок, занятый врагами. Воображение рисовало измененных, которые наблюдают за колонной, разевают рты, призывая своих, скользят по лесу, прячутся в зарослях, и в глазах миллиардов других измененных отражаются ползущие по лесу танки.
Напряжение вскоре исчезло. Осталось изматывающее ожидание. Росс специально игнорировал коллег, старался максимально дистанцироваться. Пусть остаются чужими людьми, чтоб не так больно было их терять. Сейчас же он волей-неволей втянулся в беседу. Четыре пятикурсника военной академии держались особняком, остальные члены команды, конечно, были представлены друг другу, но, видимо, как и Росс, забыли, как кого зовут, и сейчас сидели, погруженные в свои мысли.
Росс запомнил лишь механика-водителя – капитана Бистро. У этого типичного скандинава были трудно произносимые имя и фамилия. Прозвище свое он полностью оправдывал: тараторил, шутил и сетовал, что эмтэха так медленно идет.
Ну, и богатыря Игоря, командира отделения, тоже запомнил. Добродушный неунывающий дядька с мощным торсом, похожий на супергероя из детских комиксов, невольно располагал к себе.
Еще выделялся угрюмый Паршин – долговязый мужчина средних лет с кожей, изрытой оспинами.
Проводник Мегафон единственный был одет по гражданке: в кожанку поверх черной майки и зеленые штаны с множеством карманов. Для него не происходило ничего необычного – подумаешь, поход в Сектор, – и он дремал, опустив зеленую кепку на лицо.
Курсанты рубились в карты, изображая беззаботность, но даже они замирали и вертели головами, когда доносились взрывы и пулеметные очереди.
Коренастый парень с бровями, сросшимися в одну, заговорил:
– Нэ надо нэрвничать. Успеем понэрвничать еще.
Росс обратил внимание, что у этого выходца из Средней Азии не хватает большого пальца на правой руке, и на свою голову спросил:
– Токарем работал? Или плотником?
Азиат спрятал руку за спину и ответил:
– Плотник был. Палэц парэзал, но все равно работал. Жена молодой в Таджикистан. Три сын и маленький дочка кормить надо.
Парень оказался словоохотливым и всю дорогу рассказывал про свою трудную жизнь, Росс слушал, кивал, рассматривал боевых товарищей и думал, чего можно от них ожидать.
Лидер курсантов – харизматичный скуластый красавчик (Росс окрестил его Курсантом Альфа). Его бета – флегматичный круглолицый парень с невыразительными чертами лица, два других холеричны, напуганы, дерганы, оба похожи на мангустов. Не исключено, что они братья.
Таджик замолк, когда заглушили мотор. По ощущениям, эмтэха повернула направо, на запад. Росс хотел вылезти и посмотреть, но Игорь вернул его на место со словами:
– Насмотришься еще.
В машине тряслись еще около часа. Все сосредоточенно молчали, только Бистро хихикал и отпускал плоские шуточки. Наконец затормозили. Росс кивнул на люк, Игорь дал добро.
МТ-ЛБ остановился напротив высокого бетонного забора с колючей проволокой. Справа виднелись крыши поселка, слева были черные распахнутые ворота с надписью «Блокпост “Красная гора”».
Сюда прибыли десять машин. Двадцать уже штурмовали Сектор севернее, десять пошло на юг, они еще виднелись на дороге, над ними кружил один из вертолетов.