— Эй? Раненые, вы здесь? — послышался голос в окне, и зашуршала осыпающаяся земля.
— Нет, на Луну улетели, — буркнул я, не отрываясь от карты.
— О, Витек. Что случилось? — отреагировал Олег.
«Вечный дежурный» заглянул к нам и сказал:
— Готовьтесь, вечером начальство приедет. Награды вручать будет.
— Может, награду? — не понял Олег, удивленно посмотрев на меня.
— Не, за уничтожение переправы и срыв наступления немцев многие представлены к наградам.
— Понятно. Если бы не статья, то никто бы не пошевелился, а тут сразу… Эх! — расстроенно махнул рукой Олег. В сбитом над переправой бомбардировщике погиб его друг, и штурман часто вспоминал его.
— А ты чего в дверь не зашел? — спросил я у Виктора.
— Да ну. Там Марина Викторовна, я лучше так… — То, что он опасался врача, я уже понял, только вот из-за чего? Нужно будет спросить у Олега.
— Ладно, я побежал. Мне еще комиссара встретить нужно.
— А где он?
— Да к соседям умотал, должен скоро вернуться.
— А, ясно. Давай заходи, если что. — Я снова лег на живот, продолжив изучение местности.
— Слушай, Олег, а я думал, что награды через некоторое время вручают. Ну, там, проверки, подготовка бумаг? Что-то быстро, тебе не кажется? — спросил я после некоторого обдумывания, отрываясь от карты.
— Это не относится к медалям и ордену Красной Звезды. Насколько я знаю, они есть в некотором количестве у командования. То есть могут награждать без согласования, остальные — да, только через штабы и бюрократию.
— Понятно, — вздохнул я.
— Эх, наши улетели. Как они там сейчас?
— А куда они?
— Немцы рвутся к городу, вот и получили приказ бомбить колонны.
— Да? На СБ? Странно. Слушай, а я ведь видел у вас на свалке разбитых самолетов бипланы И-153 «Чайка». Так это же отличные штурмовики! Мало того что они могут незаметно подобраться, но эрэсами так проредить колонны, что ого-го!
— Да вроде есть. Так это Борюсик весь хлам, что в окрестностях был, сюда свез.
— Молодец он, одним словом. Так вот, если привести в порядок пару штук, то это идеальные машины для штурмовки.
— Их там штук шесть, насколько я помню… А что, можно сказать Никитину, пусть подумает. Я сейчас. — С кряхтением встав и держась за бок, Олег с болезненным выражением лица направился к выходу. Ребра его действительно беспокоили.
— Куда? — услышал я вопрос Марины Викторовны.
— Мне срочно в штаб надо.
— Для чего часового у входа поставили? Для того, чтобы вы снова не сбежали. Скажите мне, я передам.
— Хм, может, пусть лучше он сам придет?
— Схожу и узнаю. Ждите.
Вернувшийся Олег аккуратно сел на место и проворчал:
— Из-за этого часового мы тут как в изоляции.
Я смущенно опустил голову. Часового поставили из-за меня. Вчера сбежал к своему самолету узнать, как там дела с капониром и маскировкой, но был отловлен и возращен обратно. Вот Никитин и приказал поставить часового, так что выхода нам теперь из стационара не было. Даже в туалет приходилось ходить в стоящее в углу ведро.
Вместо Никитина пришел капитан Смолин, начштаба, это он тогда отчитал меня за нарушение субординации.
— Ну что у вас? — спросил он, входя палату.
Идею штурмовиков он уловил с ходу и, записав мое мнение по использованию бипланов, быстро ушел. Самолетов действительно катастрофически не хватало, и моя идея пришлась к месту. И-153 — это не ЛаГГ, тут с управлением особых проблем нет, так что пилотов на них найдут, в полку немало безлошадных летчиков, несмотря на приказ отправлять свободные экипажи в тыл, в ЗАПы.
— Хоть бы музыку принесли, — сказал я, с надеждой посмотрев на дверь. Мне было просто невыносимо сидеть и ничего не делать, просто лежать и лечиться, активная натура требовала больше движения.
— А ты что, умеешь? — с интересом спросил Олег.
— Бренчу помаленьку, — уклончиво ответил я.
— Гитара?
— И гитара, и аккордеон.
— Так это не проблема! У Сашки Жука в третьей эскадрилье есть гитара!
Гитару нам принес Виктор — я как раз в это время чистил маузер, — так кстати заглянувший на огонек.
Через три часа прибежал дневальный из штаба и сказал, чтобы ждали. Вручать нам награды будут прямо в палате как раненым.
И действительно, через некоторое время на грани слышимости донесся чей-то голос, потом троекратное «ура».
— Идут, — тихо сказала Марина Викторовна, заглянув к нам. Через минуту прикрывавшая вход занавеска резко отдернулась и в палату вошел полковник ВВС в сопровождении командования полка. Там присутствовал даже комиссар полка, которого я видел второй раз в жизни, в первый разглядеть не успел — слишком быстро прошла присяга.
— Ну здравствуйте, герои.
— Здравствуйте.
Мы оба осторожно встали, приветствуя начальство.
— Лежите-лежите, — махнул полковник рукой.
Я сразу же плюхнулся обратно, с интересом разглядывая визитеров.
Сам полковник был вполне обычным, я даже, кажется, видел его в штабе ВВС фронта, и пока он хорошо поставленным голосом вещал, за что мы награждаемся, рассматривал комиссара.
Мне комиссар понравился. Было видно, что он не штабной политработник, а боевой летчик, о чем свидетельствовал новенький орден Боевого Красного Знамени рядом с еще двумя наградами.
— …награждается сержант Суворов орденом Красной Звезды с присвоением звания старший сержант, — закончил он и, наклонившись, приколол награду к моей пижаме.
— Служу трудовому народу!
Олегу тоже дали Красную Звезду. Что меня удивило, так это количество награжденных — вместе со мной всего одиннадцать человек из тридцати участвовавших в вылете. Но потом я припомнил, что в сорок первом награды давали очень редко, и понял, награжденных даже много.
Перед самым закатом, когда мы только стали обмывать награды и я спел на «бис» так полюбившихся летчикам «Орлят», пришел приказ на перебазирование полка. Немцы в очередной раз прорвали фронт.
Начались торопливые сборы. Мимо санчасти постоянно проскакивали полуторки и другая техника, гудели моторы самолетов.
Мы тоже собирались. Для санчасти подогнали ЗИС, и три бойца стали грузить вещи, на которые им указывала Лютикова.
— Эй, болезные, вы тут? — заглянул к нам «вечный дежурный».
— Не видишь, собираемся, чего тебе? — спросил Олег, завязывая горловину сидора. Он был в полной форме, сняв больничную одежду, которую уже загрузили на машину.