Сейчас, когда она оказалась перед креслом и осознала, что воссоединение вот-вот произойдет, девушка внутри нее исходила отчаяньем, но не могла никак повлиять на происходящее.
Кресло влекло ее, звало к себе. А предательское тело Марины знало, что кресло принадлежит Ему – Чужому, и шло, шло, шло вперед. Сознание пыталось противиться – но тщетно. Что ни делай, все зря. А ведь после воссоединения должно произойти что-то страшное, более страшное, чем уничтожение личности Марины. Ведь зачем-то Ему понадобилось ее тело. Он создавал это тело, менял его по клеточке и теперь призвал к себе.
На краткий миг Марине удалось взять контроль над телом, она повернула голову и посмотрела в глаза Шейху, надеясь, что он поймет, прочувствует. Приоткрыла губы – и снова ее оттеснил Чужой.
Шаг, еще шаг. Теплые объятия кресла. Ласковые прикосновения щупов… Боль! Тьма навалилась сразу со всех сторон, слизистые щупальца протянулись к ней, впились в мозг, проникая все глубже. Она содрогнулась от непереносимого ужаса, ужаса и омерзения… А потом тело изогнулось в экстазе. Свершилось! Они стали одним целым.
Она теперь – Улей. Песчинка среди звездного моря. Но одновременно она огромна и вмещает в себя множество отсеков, видит змееглазых – когда-то они не подошли из-за того, что не менялись, не становились похожими на детей Улья, и пришлось лететь дальше в поисках нового Дома…
А еще она видит чужих. Чужих, нехороших, злых, которые находятся сейчас на кладбище – кладбище детей. Чужие спешат сюда, они идут, чтобы остановить Улей. Нет, поздно, вы опоздали!
Когда впервые за долгое-долгое время разумный сел в кресло – процесс Вторжения активировался. Программа была запущена. Теперь оставалось лишь пробудить Мать и других, взрастить ее, а пока она достигает зрелости – командовать вторжением.
Улей почувствовал, как натянулась, завибрировала черная пуповина тоннеля, соединяющая с новым Домом. Одновременно тысячи пробудившихся неразумных подняли головы, ощущая скорое рождение Великой Матери. От них тоже тянулись пуповины, сплетались в волокна, в огромную паутину, стремились к единому центру – к разуму Улья. Улей был в каждом неразумном, смотрел его глазами, шевелил его конечностями.
Теперь осталось лишь дождаться, когда неразумные пробудятся окончательно и настроятся на прием единой команды. Да начнется Вторжение!
* * *
Шейх подавил порыв и не отреагировал на безмолвный призыв Марины, позволив ей шагнуть к креслу.
Первыми защелкнулись браслеты на руках и ногах девушки. Потом медленно и вязко продавилась желеобразная субстанция, принимая форму тела. Со змеиным шипением выдвинулись крючки-шипы, потянулись к венам. И зашевелилась «медуза» в изголовье, готовясь опустить щупальца на голову. Щупальца потянулись, раздвигая рыжие кудряшки, обвили череп. Марина застонала, выгнувшись в приступе то ли боли, то ли наслаждения.
Астрахан-старший топтался рядом, заглядывая подопытной в лицо: живая ли, дышит ли, не пошла ли кровь носом и ртом?
Марину била дрожь. Веки ее сомкнулись, но видно было, как быстро двигаются глазные яблоки. Шипы впились в вены, по ним заструилась темная, почти черная кровь.
– Марина! – крикнул Астрахан. – Девочка, послушай меня! Где ты сейчас? Что ты видишь? Тебе больно?
В ответ девушка улыбнулась все той же улыбкой Джоконды и широко раскрыла глаза. Взгляд ее был направлен в никуда, она будто перемножала в уме многозначные числа. Профессора она если и слышала, то не понимала.
Лукавый наконец вспомнил о Шейхе и обратился к нему:
– Как думаешь, контакт произошел?
Шейх дернул плечами и скрестил руки на груди. В мозгу нарастал звон, подобный жужжанию тысяч злых ос, внезапно заболела голова. А еще она, кажется, начала мелко трястись. Лукавый сморщился и потер переносицу.
– Черт! – вдруг воскликнул он радостно. – Да, теперь понял! Оно заработало! Мариночка, ты меня слышишь?!
Забыв о больном колене, Астрахан прыгнул на постамент, схватил девушку за плечи и встряхнул. Она не отреагировала.
Голова болела все сильнее, а жужжание постепенно превращалось в едва слышимый неразборчивый зов. В нем был крик журавлиной стаи, далекий гудок парохода, звук стартующей ракеты, плач матери и стук вагонных колес… в нем было все – все звуки мира. На этот зов хотелось идти, позабыв самого себя.
А потом ярко сверкнула вспышка, но не световая. Эта вспышка была командой: «ВРЕМЯ ПРИШЛО. Я ПРИЗЫВАЮ ТЕБЯ».
Что это значит? Девчонка взяла корабль под контроль?!
Только он это подумал, как зашипели сотни черных столбов, выдохнули столбы желтоватого пара, которые взметнулись до потолка зала-пещеры. Символы на столбах вспыхнули багрянцем, а пол под ногами вздрогнул – ожила, заворочалась огромная утроба Ковчега. Профессор, как раз решивший, что первый опыт закончился удачей и пора его остановить, потянулся к Марине, чтобы вырвать ее из кресла, но от толчка свалился назад и покатился по полу. Вскрикнул от боли в колене, встал и, шатаясь, снова влез на постамент.
Если он и правда собирался отключить процесс, отключить Марину… Шейх поспешил на помощь.
Жужжание тысяч злых ос в голове не прекращалось. Боль не стихала, но Данила немного свыкся с ней. Схватившись за протянутую руку Рэмбо, он встал, морщась.
– Надо спешить, – сказал наемник. – Думаю, твой отец уже там. То есть возле компьютера… хотя, скорее, Ковчегом управляет какая-то полуразумная биомашина – короче, он в центре всего этого. Это он запустил программу. Вон арка портала, если верить тем табличкам, именно там вход в Централь.
Данила кивнул. Конечно – контроль над миром. Отец давно понял, для чего служат хамелеоны. И хочет стать во главе Роя, подчинить его, перехватив контроль над рядовыми особями…
– Хорошо. Ты знаешь, куда идти? Веди.
Картограф скулил, сжав виски. Маугли лежал ничком. Рэмбо мотнул головой в их сторону:
– Они оба… Интересно, подчинятся Улью, когда начнут поступать первые команды? Насколько сильно их изменил Сектор? Эй, – он несильно пнул Картографа под ребра, – подъем!
Маугли на тычки отреагировал: всхлипывая, поднялся и прижался к Даниле.
– Я его чувствую! – залепетал мальчишка, размазывая слезы. – Он тут повсюду! Он проснулся!
– Кто? – спросил Данила.
– Улей. Такой… чужой. Страшный! Не живой, не мертвый. Он хочет забрать меня в себя, я боюсь!
Рэмбо выругался с отчаянием в голосе:
– Значит, твой отец успел запустить программу! Теперь он может подчинить искусственный интеллект Улья… или подчинится сам, растворится в нем! Ты понимаешь?! – Он попытался схватить Данилу за шиворот, и тот отпихнул наемника. – Интеллект Улья – это как огромная механическая нянька. Вылупятся захватчики, а когда вырастут, Земля станет их новыми домом!