Город был разрушен, как Сталинград в сорок третьем. Кучи строительного мусора, останки баррикад, как памятники девяносто пятому, торчком стоящие железобетонные плиты с надписями: «Добро пожаловать в ад!» и «ДМБ-1997» – все было свалено одну большую кучу, объехать которую не было никакой возможности. Специально для проезда колонн инженерной техникой были расчищены всего несколько коридоров для проезда. Но каждый из них охранялся и был перегорожен уложенными в шахматном порядке бетонными блоками. Чтобы проехать через такой блокпост, нужно было сбросить скорость до нуля и объезжать эти блоки, едва не касаясь их бортами машин. Но Саша знал еще одну дорогу. Она вела в никуда. Если свернуть влево от первого блокпоста и гнать машину вдоль свалки, именуемой Грозным, то очень скоро машина упрется в кладбище боевой техники. БТРы без колес, БМП без гусениц, ржавые, покореженные, со следами гари, а подчас и без башен останки когда-то грозной техники, а теперь груды металлолома. И как только машина остановится, нужно выпрыгивать и бежать по этим мертвым машинам. Кладбище закончится, и сразу появится дорога. Военной техникой она используется крайне редко, только во время вынужденных зачисток. В основном по ней ездят гражданские «девятки» и «шестерки». Тарахтя двигателями, питающимися самодельным бензином, они возят родственников из Грозного в Ханкалу. Иногда – оружие, боеприпасы и лекарства для родственников, изредка приближающихся к трассе Грозный – Ханкала для получения посылки. А потом – обратно в «зеленку».
Стольникова нагоняли. Убегать всегда легче, чем догонять, но сегодня был не тот случай. Он слышал, как гремела лопнувшая рессора, чувствовал, что начинает проигрывать в мобильности. Еще один хороший удар по дну какой-нибудь ямы – и задняя подвеска разлетится на фрагменты. Это ощущение усилилось, когда из салона преследующего его «уазика» выбрался по пояс мужчина в джинсовой куртке.
– Не понял, это что за гражданин? – даже перестав моргать от удивления, прошептал Саша. Он ожидал увидеть военнослужащего, а военнослужащие в Ханкале, как известно, в джинсах не служат. Видимо, дошло дело уже для подключения агентов под прикрытием.
«Кино, мать…» – пронеслось в его голове.
А человек между тем удобно закрепился в окне и уже вытягивал наружу «калашников». Что за этим последует, знает каждый, кто хоть раз участвовал в погоне со стрельбой. Предупредительных выстрелов в Чечне не делают…
– Расстреляют они меня, расстреляют… – с тоской вглядываясь вперед и пытаясь рассмотреть в развалинах границы кладбища техники, пробормотал Стольников.
Он повернулся лицом к преследователям.
Самих выстрелов он не слышал. Очередь из автомата ударила по нижней части его «уазика». Но одна из пуль пробила заднее и лобовое стекло навылет. Другая из пуль раскрошила зеркало слева.
«Они не бьют на поражение, – догадался Саша. – Хотят снова усадить за решетку, что ли?..»
Дернув машину влево, капитан увел ее от следующей очереди. Пули, просвистев, как обезумевшие осы, глухо ударили в стоящий рядом проржавевший гараж. Они прошили его, как картон. Внутри раздался какой-то треск, потом – грохот, и, уже проехав мимо, капитан почувствовал, как машину бросило в сторону… Страшный разрыв внутри гаража разметал его останки.
«Газовые баллоны?! – догадался Стольников. – Вот так и обнаруживают схроны!»
Ударной волной в «уазике» выбило остатки заднего стекла, и сейчас Саша, морщась и бранясь, свободной рукой вынимал из-за воротника кубики каленого стекла.
После того как машину отбросило в сторону и ударило о стоящие контейнеры с мусором, капитан выровнял «УАЗ» и посмотрел назад. Некоторое время был виден только столб огня, но еще секунда, и…
Из оранжевого пламени и черной копоти, перемешанных, как узоры на платье цыганки, вылетел все тот же бежевый «уазик». В его окне торчал объятый пламенем человек в джинсовой куртке. Автомата в его руках уже не было, он хлопал себя по груди и плечам, пытаясь сбить пламя. Но Стольникову это не принесло облегчения. Из окна задней левой двери выбирался второй. И только сейчас Саша заметил, что все трое с бородами…
– Твою мать!.. – в сердцах прокричал он. – Но я же своими глазами видел, как за мной погнались на этом «бобике» комендачи!..
Он нажал на газ, уже не боясь уничтожить подвеску, – впереди показались знакомые очертания свалки боевой техники.
Следуя по узкой дороге между огромных куч строительного мусора, обе машины въезжали в Грозный. Но Стольников знал, чем закончится эта дорога, а знали ли боевики?
Саша понимал, что у него нет времени. Контрразведчики уже наверняка связались с частями внутри Грозного. Сейчас на место гонки прибудет пара бэтээров и для профилактики разнесет обе машины в щепки. Или что менее вероятно, но все-таки возможно – загонят «УАЗы» в тупик, как медведи белку.
Еще одна очередь – и Саша, согнувшись, проскрипел зубами. Одна из пуль рассекла ему скулу и ударилась в стойку кузова. Срикошетила и впилась в приборную панель. Спидометр, последний раз махнув стрелкой, упал на «ноль».
Стрелок в «уазике» вновь приложился щекой к металлическому прикладу. Саша понял, что третьего шанса судьба ему дать не сможет. Он увидел два гаража – последнее препятствие перед свалкой техники. Они стояли на расстоянии двух с половиной метров друг от друга. Дороги между ними не было, но проехать возможность была. Прикинув расстояние между машинами, Стольников до упора нажал педаль подачи топлива. «УАЗ» заревел, как лев, и помчался в просвет между гаражей…
Антилопа, убегая от гепарда, петляет по саванне, понимая, что единственная возможность спастись – это на очередном крутом вираже заставить зверя сбить дыхание и совершить ошибку. Если она это сделает, зверь откажется от преследования. Так поступил и Стольников. К привычке правильно уходить от преследования в Чечне привыкаешь быстро. Дав преследователям возможность почувствовать вкус победы, он заставил их ошибиться.
Когда чех, сидящий за рулем отбитого у федералов «УАЗа», повел машину за автомобилем Стольникова в просвет между гаражей, было еще не поздно. Еще можно было нажать на тормоз. Но он поступил наоборот – добавил газу.
Он видел Стольникова, выбегающего из машины, сразу после того, как за гаражами образовался просвет. Он видел, как капитан, быстро переставляя ноги, бросился наверх по останкам бронетехники… И последнее, что он услышал, был крик сидящего за его спиной приятеля.
Проскочив гаражи и убив об один из них висящего в окне чеха, «уазик» врезался в корму внезапно остановившегося автомобиля Стольникова.
Стоя и глядя сверху, чем закончилась для его преследователей поездка, Саша собрался уже уходить, как вдруг заметил, как из машины кто-то выбирался наружу через свободный от ветрового стекла проем. Капитан оглянулся. Возвращаться он не хотел. Дурная примета, говорят… И он не спустился бы даже за автоматом. Но не хотелось оставлять без внимания того, кто так страстно желал его смерти. Что погоня организована Алхоевым, Стольников уже не сомневался. Об этом можно было и не спрашивать. Но тот, кто выбирался из машины, был крепок и здоров. Голова немного в крови – но это ерунда. На Саше вообще нет живого места, и ничего, служит…