— Пайшанбе, — протягивает он мне руку. — Давай знакомиться! Фамилию мою тебе капитан сказал?
— Александр, — пожимая его руку, говорю я. — Да, капитан мне про тебя рассказывал. А что за имя такое странное — Пайшанбе?
— Четверг! — смеется он, запрокидывая назад голову.
— О как! А вот Душанбе, это…
— Понедельник. В эти дни там торг большой был, вот это место так и назвали.
— Так ты из таджиков будешь?
— Нет! — отрицательно качает он головой. — Мы памирцы — не слышал?
— Не приходилось… — осторожно отвечаю я. — А что, должен был?
— Нас мало, — грустно отвечает Пайшанбе. — И живем мы высоко в горах. Когда Македонский прошел в этих местах, он построил тут крепости. А в них оставил свои гарнизоны. Вот его солдаты и стали брать себе местных женщин. Так и вышло, что мы все — его потомки. У вас, в СССР, нас не признают, говорят — вы все таджики! Да и местная власть тоже… смотрела косо. Зато теперь! У меня самый большой отряд в здешних краях — четыреста человек!
Нехило! Понятно, отчего басмачи обходят эти кишлаки стороной.
— Слушай, а я-то тебе зачем нужен?
— С тобой хочет поговорить дедушка Рахмон.
— Э-э-э… но…
— Капитан сказал, что врач тебя отпустит. Я отвезу тебя в кишлак и завтра вечером привезу назад.
— Хорошо. Но мне надо спросить у главврача разрешение.
— Давай! Я здесь подожду. Только не очень задерживайся, нам долго ехать.
Как и следовало ожидать, врач не возражал. Странно! Обычно, для того чтобы хоть на пару часов куда-то отлучиться, надо было нехило напрячь все извилины и найти массу серьезных причин. Да… сильная штука — особый отдел! Главврач даже выдал мне командировочное предписание, в котором была указана цель поездки — «сопровождение специального груза». Это что же, я сам себя сопровождать должен?
Прихватив автомат и надев на ремень подсумки, выхожу к воротам.
Пайшанбе уже стоит у распахнутой двери кабины. Залезаю внутрь и пристраиваю автомат между ног. Водитель — немолодой уже мужик, заросший черной бородой по самые уши, только покосился, но промолчал. Мардонаев ловко запрыгивает в кабину, хлопает дверца, и машина трогается вперед. Следом за нами отчаливает еще один грузовик, до этого мирно стоявший в стороне. Однако! С охраной катается парень! Нечего сказать — предусмотрительный товарищ!
Из кабины грузовика я вижу дорогу впервые. И это — совсем другое зрелище!
Блокпост наш остался далеко, госпиталь располагался между ним и целью нашей поездки. Так что посмотреть на него у меня не вышло.
Ехали долго. Два раза останавливались, и водители доливали воду в радиаторы. Воспользовавшись одной из таких остановок, мы устроили перекус. Ребята Мардонаева выложили на расстеленную плащ-палатку сыр, лепешки и бурдючок с кислым молочным напитком. Добавили пучки какой-то зелени и специально для меня поставили открытую банку тушенки. Всего парней Мардонаева было около десятка. Неплохо вооруженных, кстати говоря! У них было два «ПК», автоматы и даже «СВД». Да и в кузовах наверняка что-то еще лежало.
После перекуса мы снова закружили по серпантину.
Дед Рахмон даже на первый взгляд выглядел не просто дедом — а патриархом! Весь белый, в смысле — седой. Он неподвижно сидел внутри дома, куда Пайшанбе меня привел. Света здесь мало, только на приступке стоит керосиновая лампа.
— Здравствуйте! — вежливо наклоняю я голову. Черт его знает, как тут с такими дедами здороваться надо? Руку протягивать? А вдруг — это по местным обычаям не положено?
Он медленно приоткрывает глаза, и в неярком свете лампы заметно, что они смотрят совсем не по-стариковски.
— Здравствуй, шурави! — говорит он. — Садись!
И сухая старческая рука указывает мне на место, куда я должен сесть.
— Дедушка не очень хорошо говорит по-русски, — шепчет мне на ухо Пайшанбе. — Поэтому я буду ему помогать.
Рахмон некоторое время молчит.
— Ты храбро сражался, воин. Сколько вас было на посту?
— Двадцать человек. Но бой приняли только четверо, причем один из них был ранен. Остальных убили сразу.
Мардонаев наклоняется к уху деда и что-то ему тихо говорит. Переводит?
— Душманы хотели взорвать дорогу? — спрашивает у меня Пайшанбе. — Кто им помешал?
— Мы. С Ваней вместе.
После перевода дед отрицательно качает головой.
— А точнее? — спрашивает Мардонаев.
— Ну… я бросился на них. Двоих уложил прикладом, третьего сбил с ног. Его потом Ванька добил. Четвертому врезал и стал с пятым драться. Тут и товарищ мой подоспел, помог.
— Ты не стрелял?
— Нет, мог по своему товарищу попасть.
— Почему ты не взорвал дорогу? Ведь тогда никто бы не сумел подойти к вам, и вы бы спокойно дождались своих.
— Так по ней же машины ездят!
— Ну, да. Ваша колонна ходит каждый день.
— Наша колонна и в обход пойти может. Для бешеной собаки полста верст — не крюк! А вот как твои люди на базар поедут… интересно было бы знать?
Дед снова молчит. Повернувшись к Пайшанбе, что-то тихо ему говорит. Тот утвердительно кивает головой.
— Над вашим блокпостом есть развалины крепости. Ты там был?
— Заходил. Интересно же!
— Это старая крепость Александра Македонского. Знал про это?
— Откуда?
— Этой дороге очень много лет. По ней ходили разные люди. Торговцы и воины, разбойники и беглецы. Но никто из них не пытался ее разрушить. И вредить живущим рядом с нею людям. Знаешь, почему?
— Нет.
— Когда строили крепость, правитель вспомнил про старый обычай. И в стене замуровали заживо самого сильного воина.
— Ни фига себе! За что ж его так?!
— Ты не понял. Это очень большая честь! Охранять мир и после своей смерти! Только немногие могут быть удостоены подобной чести! И это должен быть самый сильный воин!
— А как это узнать? Да и захочет ли он?
— Не захочет — значит, чувствует себя недостойным. Будут искать другого.
— А этому что будет?
— Ничего. Он поступил правильно, признал, что не достоин подобной чести.
— И как же будут искать?
— Воин должен в рукопашной схватке победить нескольких вооруженных противников.
— Убить?
— Победить. Для этого необязательно убивать.
— Круто! Это надо действительно быть мощным мужиком! Так этот воин и сейчас там?
— Нет. Когда сюда приходили инглизы, они взорвали стену — искали сокровища. Ничего не нашли, только старые кости и поржавевший меч. С той поры и не стало покоя в этих местах…