Артур смущенно покачал головой, принимая подарки.
– Похоже, я прямо на глазах превращаюсь из босяка в жирного кота.
– Не пугайся, дорогой. Тебе с твоей комплекцией это не угрожает, – под общий смех успокоил Артура Валера Кутаисский. – Посмотри на меня, генацвале, и ты поймешь, кто настоящий жирный кот.
Очередь наконец дошла и до самого младшего за столом Константина Панфилова.
– Судьба свела нас с Артуром за решкой, – сказал он и тут же поправился, чувствуя, что разговаривать на блатной фене в этой компании не принято, – за решеткой, в колонии. Я считаю, что всем, что у меня сейчас есть, я обязан этому человеку. Может быть, он думает по-другому, но я-то знаю это наверняка. Боюсь только, что мой подарок немного опоздал.
Он вынул из внутреннего кармана пиджака и положил на стол перед Артуром небольшой продолговатый конверт.
– Здесь полностью оплаченная путевка на полный курс лечения в швейцарской клинике. Но сегодня я вижу рядом с собой абсолютно здорового, полного сил и желания жить человека. Хочу выпить за то, чтобы о моем подарке он не вспоминал еще лет двадцать…
Немногие из нынешних знакомых Николая Кураева, спроси их об этом, могли бы назвать его имя, а уж тем более фамилию. Блатной мир, живущий по своим законам, презрительно относится к таким условностям.
Да и в самом деле, какое значение имеет имя, данное человеку родителями после рождения – Коля, Миша, Саша, – не все ли равно? Теория о том, что имя определяет черты характера, способности, образ жизни человека, среди братвы популярностью не пользуется.
В соответствии с этой теорией имя Николай ничего не означает.
Зато запрудненские «синие» хорошо знали пацана с погонялой Долбан – чуть кургузого, плечистого парнишку с напарафиненными кулаками, которого выбрал своим отбойщиком Саша Порожняк.
Даже среди своих эта известность, однако, вовсе не означала уважение. Да и за что, собственно, уважать? Ничего героического в биографии Николая Кураева не было.
После школы-восьмилетки он поступил в ПТУ на самую что ни на есть рабочую специальность – слесаря. Но ни учиться, ни работать ему никогда не нравилось.
Правда, в ПТУ был хороший спортзал с тренажерами, и Николай принялся с похвальным упорством качать железо. Силу, приобретенную после таких занятий, он стал успешно пробовать на ближних.
Несколько раз ему все это сходило с рук. Но однажды крупно не повезло. На дискотеке в городском парке он основательно отмесил какого-то мажора. Тот оказался, на беду Николая, сыном зампреда горсовета.
На следующий же день после того, как отпрыск высокопоставленного папаши угодил в больницу со сломанной челюстью, множественными ушибами и переломами ребер, Николая повязали прямо в качалке.
Следственно-судебный механизм, запущенный под давлением власти на полную катушку, с готовностью принял в свои жернова очередную жертву, после чего Кураев получил три года за хулиганство и отправился в колонию.
Там он заимел свою первую роспись на плече – девичью головку. Это означало, что свое семнадцатилетие он встретил в воспитательно-трудовой колонии.
Бакланский перстень на пальце ему выкололи сразу же после прибытия в зону.
Там же Николай получил свою погонялу. Вообще-то на фене «долбан» означает «окурок». Но Кураева окрестили так по другой причине.
Даром словесного убеждения он не обладал и потому в щекотливых ситуациях говорил просто: «Щас как долбану». Внушительная фигура и увесистые кулаки заставляли соглашаться даже самых несговорчивых.
Долбан быстро завоевал авторитет среди пацанвы, признанием чего явился еще один комбинированный перстень с черными мастями и тремя церковными куполами.
Год из отмеренного ему срока Долбан провел уже во взрослой колонии. Нравы там были построже, но Долбан за свою физическую силу и уже приобретенный авторитет был признан своим среди блатных.
Это прибавило ему проблем с администрацией зоны, но дало возможность избавиться от скуки трудовых будней – пахоты на «промке».
На волю Долбан вышел по звонку, полностью отсидев положенный срок. Без дела мыкался недолго. Еще с несколькими такими же бывшими пэтэушниками был принят запрудненской братвой и стал выполнять разнообразные мелкие поручения.
Обычно дальше мордобоя дело не заходило. Но Долбан выполнял свою работу прилежно и эффективно. За это был рекомендован не кому-нибудь, а самому Саше Порожняку, когда запрудненский авторитет решил обзавестись «кожаным затылком».
Выбор Порожняка пал на Долбана еще и потому, что он ни на что не претендовал, мыслительными способностями не отличался, перед шефом благоговел.
Накануне Долбан, конечно, провинился. Не надо было ему трогать эту сучку Катьку. Ну, затащил бы как-нибудь в лайбу, запихнул на заднее сиденье, и все. Так нет же, не смог сдержаться, треснул ей по репе. У нее, конечно, фара под глазом сразу вспыхнула, истерика началась, визги, угрозы.
Но хорошо все, что хорошо кончается. К тому моменту, когда Долбан привез Катьку домой к шефу, Порожняк уже успел обкуриться, был добрым и особенно не ругался. То есть он даже вообще не ругался, так, лениво расспрашивал, а потом отослал своего отбойщика. Значит, Катьку проехали. Ну и ладненько.
О том, что тогда же, накануне, в кабаке Долбан начистил рыло какому-то козлу по имени Ленчик, телохранитель Саши Порожняка даже не вспоминал.
Мало ли их было, таких засранцев. Да, еще после Ленчика к Катьке лез какой-то азер. Но это для Долбана тоже ничего не значило. Хрен с ними, с этими черножопыми.
Правда, Порожняк пригрозил, что отмазывать Долбана в случае чего не станет. То есть в случае разборок с черными. Да кто там за этого шашлычника заступаться станет?
В общем, вечером Долбан вернулся домой в хорошем настроении. Жил он один в съемной однокомнатной квартире обычной хрущобы. Заглотив полбутылки водяры, залег спать.
Утром проснулся, как огурчик, с аппетитом слопал большой кусок ветчины из холодильника, запил тремя сырыми яйцами и вышел из дому.
Он направлялся к Саше Порожняку. Но особенно не торопился. Шеф сегодня наверняка будет дрыхнуть до полудня, а если, паче чаяния, проснется раньше, позвонит. Для этого Порожняк самолично выдал Долбану пару недель назад сотовый телефон и объяснил, как им пользоваться.
Теперь мобильник всегда лежал в нагрудном кармане кожаной куртки Долбана, с которой он не расставался никогда, даже в самую жаркую, как, например, сейчас, погоду. Пару раз, когда Порожняк выезжал на серьезные стрелки, он на всякий случай выдавал своему отбойщику пистолет «ТТ» с полной обоймой.
Но стрелок из Долбана был никудышный. Причина проста – толстенный указательный палец правой руки с огромным трудом протискивался в пистолетную скобу. Так что наличие волыны было скорее мерой профилактической.