Женщины были его давней слабостью. Выросший в интеллигентной московской семье, после окончания восьми классов средней школы он шокировал родителей тем, что подал документы в школу парикмахеров. В группе из двадцати пяти человек Боря Неупокоев был единственным мужчиной. Учеба превратилась для него в сплошной праздник.
Родители все-таки настояли на том, чтобы их сын отказался от карьеры профессионального цирюльника, получил среднее образование и поступил в вуз.
Но и здесь Неупокоев остался верен себе. Выбрал экономический институт, где вполне мог удовлетворить свой интерес к слабому полу.
Одним из его однокурсников был Виктор Романчук – такой же охотник за юбками.
Еще на первом курсе института к Борису Неупокоеву прочно приклеилась кличка Фигаро. Данная ему в связи с парикмахерским прошлым, она совершенно точно отражала и характер Бориса – живого, энергичного непоседы. Эти качества весьма пригодились ему в дальнейшем, когда он занялся собственным бизнесом.
Не обладая ни особым красноречием, ни явно выраженным даром убеждения, он смог быстро сколотить первоначальный капитал и умело наращивал его.
В своем возвышении по деловой лестнице Неупокоев опирался лишь на неуемную энергию и безграничный цинизм.
Зная об этих качествах бывшего однокурсника, именно его рекомендовал Виктор Романчук в качестве подходящей кандидатуры для реализации одного делового предложения. Бизнес обещал быть рискованным, но суперприбыльным.
В назначенный час Борис Неупокоев находился в своем рабочем кабинете, ожидая появления гостей.
Они не заставили себя долго ждать.
Услышав мелодичную трель телефонного аппарата, Неупокоев поднял трубку.
– Борис Степанович, к вам пришли, – донесся из трубки голос секретарши.
– Проводи.
В кабинет вошли трое. Первым был Романчук, и с ним Неупокоев, встречавший гостей у двери, поздоровался как со старым другом, похлопав по плечу.
– Здравствуй, Витя, здравствуй! А ты опять раздобрел… Сколько мы с тобой не виделись? Полгода?
– Точно, – осклабился Романчук, расстегивая на животе пуговицы зеленого пиджака. – Помню, тогда еще индийскими лекарствами неплохо торганули, облагодетельствовали, понимаешь, россиян…
– А я что тебе говорил? Ты-то мне сразу не поверил.
Романчук шутливо вскинул руки.
– Сдаюсь, признаю, что был не прав. Ты круче меня.
– Ладно, в другой раз будем выяснять, кто из нас круче. Представь-ка лучше гостей.
Романчук показал рукой на мужчину лет тридцати пяти в обыкновенном сером костюме с лицом, таким же бесцветным, как и его одежда:
– Это Сергей Иванович. Он из…
– Сергей Иванович, – с нажимом сказал гость, прервав Романчука, и подал Неупокоеву руку.
Рукопожатие у него оказалось, вопреки ожиданиям, сильным и энергичным.
– А это Юрий Михайлович.
Второй спутник Романчука ростом чуть пониже среднего был лысеющим брюнетом с правильными, выразительными чертами лица, одетым во вполне приличный черный костюм.
Здороваясь с Неупокоевым, он назвал свою фамилию:
– Трошин.
Когда гости расселись в креслах, в кабинет неслышно вошла секретарша и принесла кофе.
Романчук окинул плотоядным взглядом ее длинные, стройные ноги и, успев оценить кружева просвечивающего под ослепительно белой блузкой лифчика, понимающе ухмыльнулся.
– Ирочка, меня ни с кем не соединять, – торопливо сказал Неупокоев, видимо, приревновав бывшего однокурсника к собственной секретарше.
Дверь кабинета закрылась, и воцарилось молчание, нарушаемое лишь позвякиванием ложечек о кофейные чашки.
Гость, которого Романчук представил Сергеем Ивановичем, цепким, профессиональным взглядом осмотрел кабинет, на мгновение задержался на дальнем верхнем углу комнаты, над головой Неупокоева, после чего громко кашлянул и поправил свой немодный галстук.
Трошин тоже кашлянул и извинился:
– Погода сегодня нездоровая, – объяснил он, – мокрый снег, слякоть…
Неупокоев решил прервать затянувшуюся паузу и перейти от слов к делу:
– В телефонном разговоре Виктор сказал, что у вас есть ко мне деловое предложение. Я слушаю.
– Прежде нам хотелось бы узнать, какими видами бизнеса вы занимаетесь, Борис э… Степанович.
– А что конкретно вас интересует? – в свою очередь осторожно поинтересовался Неупокоев.
– Нас интересует, так сказать, картина в целом.
– В целом бизнес везде одинаков, – едва заметно пожав плечами, ответил Неупокоев. – Торговля, экспортно-импортные операции, есть некоторые вложения в производство, еще кое-что.
– Понятно, – неопределенно протянул Трошин.
Романчук, не спрашивая разрешения хозяина, закурил, стряхивая пепел на кофейное блюдечко.
– Судя по вашему офисному зданию, бизнес процветает, – продолжил Трошин все тем же неопределенным тоном.
– Не жалуемся.
– А как с партнерами?
– Предпочитаю иметь дело с солидными людьми.
– Да-да, Виктор говорил, что вы занимаетесь главным образом крупными сделками.
Неупокоев бросил взгляд на Романчука и спокойно уточнил:
– Только крупными.
Опять повисла пауза – разговор явно не клеился. Сергей Иванович до сих пор не произнес ни одного слова, а Романчук с отстраненным видом курил, пуская кольца дыма в потолок. Трошин же сосредоточенно разглядывал кофейную гущу, как будто пытался узреть в ней контуры своего будущего.
– Типографские услуги вас не интересуют, Борис Степанович? – неожиданно спросил он.
– Типографские услуги? А какие именно? Визитные карточки?
– Нет, мы можем предложить более широкий спектр услуг.
– Не знаю, – пожал плечами Неупокоев. – В Москве более чем достаточно типографий.
– У нас не совсем обычная типография, – с расстановкой сказал Трошин. – Я бы даже сказал – особенная. Очень высокое качество, чрезвычайно высокое – печати…
– Да?.. – не скрывая скепсиса, произнес Неупокоев.
Его уже начинала тяготить эта встреча, и он думал лишь о том, как повежливее расстаться с гостями.
– Ну… Разве только что-то особенное… Может быть, у вас есть образцы? Вы оставьте, я посмотрю.
Трошин, бросив короткий взгляд на Сергея Ивановича, после некоторой паузы сказал:
– Нет, к сожалению, у нас нет с собой образцов, но они скоро будут.
– Ну что ж… – Неупокоев почувствовал явное облегчение. – Когда будут, тогда и приходите, милости просим. Или вот передайте с Виктором…