– Здесь больше никого! – крикнул Мельник, махнув Кроту рукой.
Мельник бросился в гостиную, а Крот – дальше по коридору, в тренажерный зал. Здесь он увидел странную картину.
На полу лежал Слива, верхом на нем сидел голый плечистый крепыш со здоровенной гантелей в руке, а у стены билась в истерике худая, костлявая шлюха.
Слива двумя руками перехватил занесенную над его головой гантелю и отчаянно орал:
– Крот! Крот! Помоги!..
Крепыш получил пулю между шейных позвонков и, чуть не обдав Сливу фонтаном крови, хлынувшей изо рта, рухнул на бок. С грохотом покатилась по полу гантеля.
Истеричный визг проститутки Крот прекратил одним выстрелом, всадив ей пулю прямо в рот.
Поднимая Сливу за грудки, Крот выкрикнул:
– Ты че?!
– Да скользко тут, поскользнулся я… – замотал головой Слива. – Они мокрые все…
– Заткнись! Пошли.
Самсону все-таки не повезло. Кудрявый, которого он хотел убить первым, все еще оставался в живых. Предназначенные для него пули приняла на себя проститутка, сидевшая на нем верхом. До последнего момента Кудрявый закрывался ее безжизненно обмякшим телом.
Уже рухнули под стол четыре трупа. Уже ворвавшийся следом за Самсоном Мельник расстрелял Афгана и его пышную партнершу, уже Самсон перезарядил пистолет, а Кудрявый с залитой чужой кровью лысиной все еще дергался на диванчике.
– Ах ты, Самсон!.. Сука!.. – неожиданно заверещал он. – Ты же с нами! Я же тебе бабки пла… плачу…
Подскочив к дивану, Самсон схватил труп, которым прикрывался Кудряш, за волосы и потащил к себе.
Кудрявый вцепился в тело мертвой проститутки как клещ и издал жуткий, истошный вопль:
– А-а-а!..
Выстрел в ухо оборвал и этот крик, и саму жизнь Кудрявого.
Брезгливо отряхивая руку, Самсон отступил на шаг… И вдруг оглянулся.
– Кинь волыну, Самсон, – Мельник стоял, направив ствол пистолета в голову Самсона, – и не дергайся, а то душу выбью.
Самсон по глазам подельника увидел, что выбора у него нет. Одно лишнее движение – и ему хана.
Он бросил пистолет на пол. Подбежавшие сзади Крот и Слива недоуменно застыли.
– Ты че, Мельник?
– Подбери игрушку.
Крот поднял пистолет, а Мельник спросил:
– Из фокинских кто живой остался?
– Всех покромсали. А ты чего Самсона на прицеле держишь?
– Хочу послушать его байки. Давай, вяжи его полотенцами и волоки в тачку! Уходим!..
Крот потащил Самсона, которому Слива скрутил руки за спиной полотенцем, наверх по лестнице. Мельник достал из кармана гранату, выдернул зубами чеку и, выйдя из гостиной, бросил туда лимонку.
Оглушительный взрыв прозвучал в тот момент, когда Мельник бежал вверх по лестнице.
Умолкла музыка, погас свет, только с шумом лилась вода в душевой.
– Он по таким делам сам не ездит, – сказал, неуютно ежась под свинцовым взглядом Груднева, Борис Неупокоев. – За деньгами обычно приезжает его телохранитель. Князь был в этом кабинете только один раз, в самом начале. Поверьте, я ничего не могу сделать.
Груднев злился все сильнее и сильнее. Ночь выдалась бессонной. Приехав в Москву, начальник Запрудненского ОБЭПа потратил несколько часов на то, чтобы с помощью старых знакомых замять скандал, грозивший сильно уронить честь милицейского мундира.
Ведь не каждый день убивают заместителя начальника отдела, который находится в другом городе, в чужой машине, с проституткой на коленях. А тут еще этот медицинский казус…
К счастью, Грудневу в конце концов удалось найти единомышленников в одном из высоких кабинетов, и смерть Фроликова в официальных документах приобрела вполне мужественный и даже героический образ.
«Погиб при исполнении служебных обязанностей».
Не будет унизительного служебного расследования, грозящего еще более громкими скандалами и разоблачениями. «Типографский бизнес» можно продолжать, осталось только зачистить мелкие шероховатости.
Но то, что из запрудненского далека виделось небольшим препятствием, при ближайшем рассмотрении оказалось высокой и почти непреодолимой преградой.
Бориса Неупокоева среди ночи вытащили из теплой постели, где он находился с любовницей. Еще полчаса пришлось потратить на то, чтобы привести Фигаро в чувство, поскольку с вечера он принял изрядную дозу спиртного.
Потом Груднев в сопровождении двух сотрудников привез Неупокоева в офис фирмы «Миранда». И вот теперь этот жалкий щенок что-то канючит и оправдывается.
– Князь все время сидит в казино, у него даже есть специальный пропуск постоянного члена клуба. Я сам видел – такой, в пластик закатанный…
Но майор Груднев не был бы майором Грудневым, если бы не нашел выход даже из такой безнадежной ситуации. Он придвинул к Неупокоеву телефон.
– Звони.
– Куда? В казино?
– На мобильный телефон, идиот…
Груднев едва сдержался, чтобы не добавить еще пару крепких слов.
– А что я ему скажу?
Неупокоев то бледнел, то покрывался красными пятнами – видно, спиртное еще не выветрилось из его организма, потрясенного столь необычным пробуждением.
– Скажешь, что он должен срочно приехать сюда, в твой офис…
– Зачем ему ехать в мой офис в пятом часу утра? Что он будет здесь делать?
– Скажешь, что тебе утром необходимо немедленно уезжать.
– Зачем? Куда? – протирая слезящиеся от перепоя и недосыпа глаза, спросил Неупокоев.
– Неважно куда… Скажешь, что тебе нужно скрыться, что городской отдел по борьбе с экономическими преступлениями – якобы – возбудил против тебя уголовное дело и что один человек из ОБЭПа – якобы – предупредил тебя об этом.
– Ну и что?
– Слушай и не перебивай, дурак… Скажешь, что хочешь оставить на его имя доверенность на право распоряжения деньгами по контрактам.
– Какая доверенность среди ночи? – затянул Неупокоев. – Для этого нужен нотариус…
– Я – твой нотариус. Понял? Если Шангин потребует подтверждения, я возьму телефонную трубку.
Наконец Неупокоев начал что-то соображать. Захлопал своими мутными глазками, задергался.
– А что вы собираетесь делать потом?
Груднев посмотрел на него так, что Неупокоеву сразу стал ясен очевиднейший ответ милиционера – не твоего ума дело.
Фигаро задрожал, начал дергать плечами.
– Я вас очень прошу, только не в моем офисе… Где-нибудь подальше…