Гаджинюк ничего не ответил, лишь неопределенно повел бровью.
– А я давно заметил, что все кражи происходят, когда ты здесь присутствуешь. Кроме того, все знают твою слабость ко всяким дорогостоящим безделушкам. Только за этот год у меня пропали золотые запонки, заколка для галстука, педикюрный набор и еще много разных ценных вещей.
– По-моему, ты преувеличиваешь, – хладнокровно заметил Виталик. – И заколка для галстука, и запонки были отнюдь не золотые.
– Неважно, – срывающимся голосом ответил Куксиков. – Они были мне дороги как память. Мне их дарили известные люди, почитатели моего таланта. А этот кулон мне был особенно дорог. Мне его подарила мама в день моего совершеннолетия. Этот кулон привез еще мой прадед из Германии, откуда пошел наш род.
– С ума сойти, – усмехнулся Виталик, – никогда бы не подумал, что Куксиков – это чисто немецкая фамилия.
– Куксиковым звали моего папу, а фамилия моей мамы – Шварцман, – с гордостью заявил Дмитрий.
– Еще чище, – продолжал улыбаться Виталик.
– Прекрати издеваться надо мной, мерзавец! – гневно вскричал Куксиков. – Мало того, что ты меня обворовываешь, ты еще и издеваешься… Ты не человек, а букет, собранный из мерзких пороков и страстей!
Истерика Куксикова продолжала нарастать. Он побледнел, глаза его метали молнии и были полны праведным негодованием.
Флегматично наблюдавший за всем этим Виталик неожиданно вскочил с кресла и, стремительно подбежав к Куксикову, ухватился своими цепкими ручками за талию негодующего артиста.
– Главная моя страсть – это ты, Димочка!
Ошеломленный таким неожиданным поворотом событий, Куксиков смотрел на Гаджинюка широко раскрытыми глазами, в которых ярость быстро сменилась растерянностью.
По мере того как движения руки Гаджинюка становились все настойчивее и ритмичнее, большие карие глаза Куксикова все больше и больше затягивались поволокой сладострастия. Он побледнел, дыхание стало тяжелым и частым.
– Мерзавец, – еле слышно прошептал Куксиков, закрывая глаза и уперевшись руками в стол, стоящий сзади него. – Как тебе не стыдно… Это фамильный кулон… Из Германии…
Последние слова Куксикова были едва слышны – настолько ему захорошело от интимных ласк Гаджинюка.
– Но вот он и восстал, – с улыбкой произнес Гаджинюк, глядя на результаты своих трудов. – Наше стенобитное орудие снова готово к тому, чтобы взломать ворота моей маленькой крепости… Это одно из самых ярких, ни с чем не сравнимых ощущений в моей коллекции, которое можешь доставить мне только ты, мой сладенький персик.
Далее события развивались так же бурно и стремительно. Уже через несколько секунд оба партнера, совершенно голые, заняли исходные позиции, чаще всего культивируемые этой парой, и уверенно начали восхождение по крутому, извилистому серпантину, ведущему к вершине оргазма.
Однако этот путь был прерван почти в самом начале новым неожиданным поворотом событий – за спинами Куксикова и Гаджинюка раздалось негромкое покашливание.
В центре комнаты стоял, засунув руки в карманы брюк, Костя Титов. Сзади него прислонился к дверному косяку Юрий Пастухов.
Несколько секунд в комнате царила гробовая тишина, которую прервал Костя Титов:
– Тьфу ты, блядь! – Титов с презрением сплюнул на пол.
– Здрасьте, девочки! – в свою очередь поздоровался с хозяевами Пастухов, на лице которого играла язвительная усмешка.
Куксиков с Гаджинюком переглянулись, после чего Дмитрий разрядил свою нереализованную сексуальную энергию в яростном вопле.
– Да как вы посмели, мерзавцы!
При этих словах здоровенный член Куксикова дернулся, словно удилище при поклевке.
– Вот черт, – произнес Титов, – никогда не думал, что это настолько мерзкое зрелище.
– Да брось ты, – ответил ему Пастухов, подойдя поближе, – по-моему, даже очень прикольное зрелище. Кто из них Куксиков?
– Вон тот, у которого член подлиннее, – кивнул на Дмитрия Титов.
– Послушайте, кто вы такие и что вам угодно?! – высокомерным голосом задал вопрос Куксиков. – И как вы, собственно, сюда проникли?
– Иметь такую дверь, как у вас, все равно, что жить на улице, – ответил ему Титов и добавил: – У нас к вам есть разговор.
– Я не собираюсь с вами ни о чем разговаривать. Убирайтесь отсюда вон, иначе вы пожалеете, что появились на этот свет! – категоричным тоном заявил Куксиков.
– Что вы говорите, – с деланым испугом произнес Пастухов. – Может быть, этот амбал нас отсюда вышвырнет, – Пастухов кивнул на Виталика.
– Я знаком с влиятельными людьми этого города, – произнес Куксиков. – Спонсором моего театра является господин Потапов! Вам знакома эта фамилия?
– Очень даже знакома, – ответил Титов. – Поскольку на него мы и работаем.
Куксиков, опешив, смотрел то на Титова, то на Пастухова, не понимая, зачем Потапову понадобилось присылать к нему этих двух громил, столь бесцеремонно вторгнувшихся в его квартиру.
– Собственно, о нем мы и хотели с вами поговорить, – продолжил Титов. – Господин Потапов имеет к вам серьезные претензии, поэтому мы здесь и находимся.
Возникшую в разговоре паузу нарушил шустренький Виталик. Подхватив с пола свою одежду, он с доброжелательной улыбкой на лице приветливо кивнул сначала гостям, потом Куксикову и бодренько произнес:
– Ну, вы поговорите здесь, ребята, а я, пожалуй, пойду. Неприлично это – влезать в чужие дела.
Гаджинюк быстрым шагом направился к выходу, однако на полпути его остановил Пастухов, схватив своей широченной ладонью за тонкую шею.
– Ой-ей-ей, как больно, – взвизгнул Гаджинюк, втягивая голову в плечи.
– Куда его девать-то? – спросил Пастухов у Титова.
– Запри пока в ванной, – ответил тот. – Пусть посидит там, помоется, пока мы тут с его возлюбленным разберемся.
Виталик еще даже не успел пикнуть, как Пастухов запихал его в ванную комнату и закрыл дверь на замок.
– Что… Что значит разобраться? – неуверенным голосом проговорил Куксиков, когда остался наедине со своими отнюдь не дружелюбно настроенными гостями. – Вы что-то хотите узнать?
– Да, нам необходима одна маленькая, но очень важная информация, и мы ее получим, даже если нам для этого понадобится тебя разобрать по частям. Вот что я хотел сказать, – ответил ему Титов.
– Вы что, шутите? – На лице Куксикова отразилось недоумение, граничащее со страхом.
– Нет, Дима, нам не до шуток, – ответил Пастухов. – Вчера на Сергея Потапова было совершено покушение… Погибли люди…
На лице Куксикова отразилось изумление и одновременно тревога. Он, глядя на Титова широко раскрытыми глазами, спросил:
– Неужели Сергея убили?.. Боже, какой кошмар!