— А вас никто и не заставляет мокрушничать! — хмыкнул генерал и потянулся к аппарату спецсвязи. — У нас при Генштабе своих мокрушников навалом. Думаете, только вы на Лубянке такие умные?
* * *
Небольшой вертолетик медленно плыл над Среднерусской возвышенностью. Негромко рокотал двигатель, неяркое сентябрьское солнце дробилось во вращающихся лопастях.
Сидя у иллюминатора, Алексей Кечинов сосредоточенно смотрел, как внизу проплывают бесконечные леса, небольшие деревушки и поля с серыми заплатами озимых.
С президентом он пытался связаться еще утром. Но офицер спецсвязи правительственного поезда просто-напросто ему отказал. Удельный вес Кечинова во властных кругах был немалым, но тут вступили в действие другие силы.
Нажав на кнопку вызова, Кечинов заказал чай. Стюардесса с серебряным подносом появилась ровно через минуту. Поставив стакан в подстаканнике на дубовый столик, она обворожительно улыбнулась, словно демонстрируя, что вся ее предыдущая жизнь была прелюдией к встрече с этим замечательным пассажиром.
— Узнайте, где мы теперь находимся, и скажите, — скомандовал Кечинов.
Нужная информация была доложена через пять минут. Вертолет должен был приземлиться в шестидесяти километрах по ходу движения президентского поезда.
— Правда, горючего не хватит, командир экипажа просил передать, что у нас запланирована кратковременная посадка для дозаправки. Нижегородская область, военный аэродром. Ровно через десять минут.
— А лететь еще долго?
— С учетом небольшой посадки — не более двух часов.
Вертолетный двигатель урчал с умиротворяющим однообразием. Кечинов, поднявшийся в половине шестого утра, почувствовал, что его клонит в сон. Однако засыпать не стоило: предстояло набросать основные тезисы разговора с главой государства. Даже если путч и будет подавлен, экономические потери страны обещали стать значительными — и не только от сожженных машин, разбитых витрин и банкротств страховых компаний.
Достав блокнот, функционер президентской администрации мельком взглянул на выкладки, подготовленные ему референтом-аналитиком. Он давно уже усвоил, что глава государства прежде всего обращает внимание на экономический анализ. А анализ очень неприятен.
В виду начавшихся погромов туристический бизнес в стране резко пошел на убыль. А это означало убытки авиакомпаний, отелей и целых городков в районе «Золотого кольца», так привлекающих иностранных туристов. Немалое количество чернокожих студентов, обучавшихся в России за немалые деньги, спешно отбыли на Родину. А это означало недополученные миллионы долларов. Но самое главное — поток иностранных инвестиций из полнокровной реки грозился превратиться в микроскопический ручеек, готовый вот-вот пересохнуть; прагматичные буржуи не хотели вкладывать деньги в страну с нестабильным политическим режимом. Все это, словно снежная лавина, влекло за собой великое множество других проблем: свертывание финансово выгодных международных проектов, потеря рынков сбыта продукции, неполучение с Запада высоких технологий, ликвидация сотен тысяч рабочих мест, требование социальных выплат безработным… Потери России от утраты положительного имиджа в мире и вовсе не измерялись никакими суммами. В перспективе, после возможного прихода к власти генерала Муравьева, маячили экономические эмбарго, полная изоляция страны на манер Северной Кореи и ее быстрый, но кровавый распад.
«И эти недоумки еще кричат о своем патриотизме! — лицо Кечинова побагровело. — Русские имперские шовинисты и есть самые лютые враги России!..»
Бесконечный лес под фюзеляжем закончился, и теперь в иллюминаторе замаячил военный городок. Вертолет, заложив вираж, пошел на посадку. На серой бетонке рельефно вырисовывались аэродромные постройки, мазутно-черные авиазаправщики на мазовских шасси и локаторы под маскировочной сеткой.
Заправка вертолета прошла быстро. Не успел кремлевский администратор допить чай, как вертолет медленно поднялся над бетонной полосой и, чуть накренившись набок, взял курс на северо-восток.
Спустя полчаса обострившийся слух Кечинова различил явные изменения в тональности двигателей. Теперь звуковая палитра обогатилась неприятным металлическим постукиванием. Высокопоставленный пассажир нервно вдавил кнопку вызова. Стюардесса появилась тут же. И хотя на лице ее по-прежнему сверкала дрессированная полуулыбка, было заметно, что она нервничает.
— Что с вертолетом?
— Все в порядке, — взяв пустой стакан в подстаканнике, стюардесса сделала книксен.
— Да какое там «в порядке»? Я что — глухой?
— Командир экипажа просил передать, чтобы вы не волновались…
— Что это за звуки?
— Возможно, мелкая неполадка. Командир экипажа уже связался с диспетчерской службой. Не волнуйтесь. Вам что-нибудь еще принести?
— Я сам к нему схожу, — поднявшись, Кечинов двинулся в пилотскую кабину.
Лица членов экипажа оправдывали самые худшие подозрения. Теперь двигатель не стучал, а захлебывался в вое. Страшная болтанка сотрясала фюзеляж. Пилот безуспешно пытался выровнять траекторию полета. Штурман кричал в микрофон, что необходима экстренная посадка. Охранник ФСО, сидевший в кабине, также пытался связаться по рации с диспетчерскими службами.
И тут винтокрылая машина резко качнулась, словно напоролась на невидимое препятствие. Двигатель зашелся в кашле, заработал с перебоями, и огромная темно-зеленая стрекоза стала терять высоту. Вертолет несколько раз качнуло, он клюнул носом, угрожающе накренился, грозясь завалиться набок. Все попытки выровнять машину успеха не имели — окончательно отказали двигатели. Вертолет агонизировал — ему оставалось жить не более нескольких секунд. Резкий удар о землю, омерзительный скрежет ломаемых лопастей, пронзительный звон разбиваемого стеклоколпака — это было последние звуки, которые слышали члены экипажа и высокопоставленный пассажир.
Едва коснувшись земли, вертолет мгновенно вспыхнул — топливные баки, заправленные на нижегородском военном аэродроме, были полны топливом…
* * *
О трагической смерти Кечинова остальные заговорщики узнали лишь к полудню и, как ни странно, из сообщения в теленовостях. Юрий Подобедов с Глебом Чернявским завтракали в закрытом кабинете элитного московского ресторана, и последний, по своему обыкновению, распорядился включить телевизор.
— …так называемые «черные ящики» уже обнаружены, сейчас идет расшифровка данных, — сообщила телеведущая. — По предварительной версии авиакатастрофа произошла из-за некачественного горючего.
Политтехнолог понуро взглянул на портрет Алексея Кечинова в траурной рамке — изображение это провисело в кадре почти десять секунд.
— Мда… — только и мог вымолвить он.
— Не ожидал такой прыти от нашего героя, — спокойно резюмировал чекистский генерал.
— Ты о Кечинове с его желанием всех нас сдать?
— О Муравьеве… Сориентировался быстро, — расправившись с омаром, Подобедов утер салфеткой влажные губы. — Нет, все-таки молодец мужик — правильно поступил. Поменять топливозаправщик — и всех делов. Или добавить в топливо какую-нибудь присадку. Виноватым сделают какого-нибудь прапорщика. А главное — у нас, у чекистов, руки чистые…