Ответить на вопрос можно было лишь одним путем: проникнув в бомбоубежище.
Вскоре такой случай представился. Произошло это абсолютно случайно.
В конце мая Нгуен неожиданно засобирался в Ханой: скоропостижно скончался кто-то из его близких родственников, и присутствие на похоронах всей семьи было обязательным. Незадолго до отъезда вьетнамец затребовал квартальную отчетность. Явившись в хозяйский кабинет поутру, Голенков выложил перед работодателем папки с финансовыми документами и деловито посыпал цифрами.
Как и обычно, Нгуен Ван Хюэ слушал говорившего очень внимательно, ни разу не перебив. Его лицо с приклеенной полуулыбкой выглядело непроницаемо, словно маска. Несмотря на жару, король городского общепита сидел за столом в строгом офисном костюме. Этот азиат вообще не признавал никакой другой одежды – видимо, считая, что консервативный облик делает его европейцем.
Поводя узенькими плечиками, Нгуен то и дело промакивал лоб салфеткой. Кондиционер, как назло, не работал. Спустя четверть часа истекающий потом вьетнамец наконец расслабил узел галстука, снял пиджак и повесил его на спинку стула. В боковом кармане звякнуло что-то металлическое, и бывший мент безошибочно определил, что это ключи.
Неожиданно в кабинет постучали.
– Нгуен Иванович, извините за беспокойство, – шеф-повар Ким осторожно просунул голову в дверной проем, – там холодильная камера вновь потекла. Продукты протухли. Посмотрите, куда их можно употребить.
Хозяин «Золотого дракона» отсутствовал в кабинете не больше пяти минут. Когда он вернулся, Голенков по-прежнему сидел за столом, задумчиво шелестя бумагами…
Вьетнамец и представить не мог, сколь коварным человеком оказался новый директор. Едва за Нгуеном захлопнулась дверь, бывший опер сразу же вытащил из кармана его пиджака бренчащую связку. Сделать мгновенные оттиски ключей было несложно: в хозяйском холодильнике хранились брикеты сливочного масла, вполне подходящие для этих целей. Вынести масло из кабинета не составляло большого труда. И уже на следующий день Эдуард Иванович располагал дубликатами ключей ото всех хозяйских запоров.
Через два дня Нгуен, толстая Хьен и все узкоглазое семейство наконец-то отправились в далекий Индокитай.
– Эдика, месяца будеся в естояне за гьявного, – с уже привычным для Голенкова акцентом напутствовал хозяин; во вьетнамском языке нет буквы «р», и потому речь азиата была логопедически ущербной.
– Не волнуйтесь, Нгуен Иванович, – успокоил директор, с трудом сдерживая улыбку.
Обследование подвала было запланировано на следующий день.
В половине восьмого утра Голенков припарковал свой «Опель»-пикап перед воротами хоздвора и, закурив, осмотрелся. Тихая улочка была пустынна. Докурив, он закрыл машину и через кухню пошел в ресторанный зал. Ни поваров, ни официантов, ни уборщиц еще не было: по случаю понедельника «Золотой дракон» открывался в пять вечера. Лишь одинокий охранник в гулком вестибюле морщил лоб над кроссвордом. Раннее появление директора встретило полное понимание секьюрити: хозяин в отъезде, вот новое начальство и шустрит за двоих…
Посидев с охранником минут пять, Голенков убедился, что его мыслительных способностей явно недостаточно, чтобы осилить кроссворд в ближайшие два часа. Эдуард Иванович нащупал в кармане связку дубликатов и, вежливо попрощавшись, направился в подвал.
Открыв замок на решетчатой двери, он включил карманный фонарик и осторожно шагнул во влажную полутьму. Под ногами хрустела битая штукатурка и шуршал бумажный сор. Желтый овал электричества беспорядочно плясал по кирпичным стенам, выхватывая из темноты пластиковые столы, картонные коробки, старые холодильники, поломанную мебель из зала. Пройдя до конца коридора, директор «Золотого дракона» остановился в недоумении. Коридор заканчивался глухим тупиком. Никаких холщовых мешков из микроавтобуса здесь не было.
Но ведь не могли же они испариться!
– Что за хренотень?.. – спросил самого себя бывший опер, сантиметр за сантиметром подсвечивая стены и потолок.
Неожиданно электрический конус выхватил из темноты угол металлической дверцы. Дверь эта скрывалась за фанерным листом, и потому Голенков не заметил ее сразу. Сдвинув фанеру в сторону, он быстро подобрал нужный ключ и вставил его в замочное отверстие.
С запором пришлось повозиться – мастер, делавший дубликат, не угадал с какими-то микронами. Да и замок оказался слишком мудреным. Однако старания Эдуарда Ивановича были не напрасными: спустя минут десять дверка с унылым скрипом отошла в сторону.
Из проема потянуло сыростью, плесенью и кладбищенским холодком. Луч фонаря растворялся в чернильной тьме. В желтом конусе электричества хаотично плясали пылинки.
Подвальная тишина буквально материализовалась до синевы и звона. Неожиданно Голенков ощутил себя на пороге какого-то важного и необычного открытия, которое могло в корне изменить его жизнь. Подсвечивая путь фонарем, он осторожно протиснулся вовнутрь. В ноздри ударил едкий запах каких-то химреактивов. Ладонь, пошарив по шершавой стене, нащупала рубильник. Щелчок – и под потолком напряженно загудели длинные стержни люминесцентных ламп. Холодное электричество озарило огромный каменный мешок с оштукатуренными стенами и переплетеньем ржавых водопроводных труб под потолком.
– Ты смотри… Прямо бункер Гитлера! – хмыкнул Эдик, болезненно щурясь; свет, плеснув в глаза, ослепил после темноты.
Прислонился спиной к стене, внимательно осмотрелся и изумленно присвистнул.
– Ох и не хрена же себе… – выдохнул Голенков и, сделав несколько шагов, остановился.
Зажмурился, протер ладонями виски, открыл глаза… Картинка не изменилась.
– И кто бы мог подумать? – вопросил он самого себя и неизвестно про кого добавил ласково: – Ну, суки!..
* * *
Нечищеный казенный ботинок с тупой равномерностью лупил в хлипкую деревянную дверь. Доски вибрировали, из-под филенки летели куски штукатурки, но дверь каким-то чудом удерживалась на петлях.
Вот уже минут пять милицейская опергруппа пыталась проникнуть в жилище особо опасной рецидивистки Маргариты Пиляевой. Квартирную дверь безуспешно выламывал пузатый круглолицый мент с сержантскими лычками на погонах. Его спутник – молодой, спортивного телосложения брюнет в штатском – стоял чуть поодаль, давая взломщику полезные советы. Видимо, он был офицером и потому не хотел утруждать себя черной работой.
– Открывай, уголовная рожа, а то хуже будет! – свирепо пыхтел сержант, поочередно ударяя в дверь то ботинком, то коленом, то кулаком.
Уголовная рожа за дверью никак не реагировала на призыв.
– От-кры-вай, су-ча-ра! – надрывался мент в такт своим ударам.
– Ладно, Кривенко, отвали… – с начальственной интонацией распорядился правоохранитель в штатском. – Смотри, как работать надо!
Отойдя на несколько метров, он со всего размаху въехал плечом в хлипкую плоскость. Доски, не выдержав молодецкого натиска, затрещали, и дверь с неожиданной легкостью вывалилась внутрь. Потеряв точку опоры, взломщик по инерции влетел следом, распластавшись в прихожей.