– Капитан, скажи всем, что поступил сигнал о минировании здания. Проверь документы. У кого не окажется – в райотдел. Выстави оцепление, никого не пускай. Бойцов своих убери, а то всю кассу растащат. Пусть остаются снаружи. У меня оперативно-следственные действия.
* * *
Дядя Ваня редко приезжал домой к пацанам. Для решения текущих вопросов было достаточно регулярных встреч в офисе да телефонных переговоров. А уж о вечерних визитах в гости не могло быть и речи; статус «смотрящего» не позволял панибратствовать с младшими по рангу. Неожиданный приезд Михалюка мог означать: или в «Находке» случилось нечто из рук вон выходящее, или должно случиться в самое ближайшее время…
Именно такие мысли бродили в голове у Зондера, когда сам он бродил вдоль своей девятиэтажки, ожидая появления «Мерседеса» Михалюка. Мысли эти носили вовсе не праздный характер. Полчаса назад Дядя Ваня позвонил Игорю и, едва поздоровавшись, строго распорядился: ожидай меня у подъезда, через полчаса буду, есть очень серьезный базар.
Михалюк появился даже раньше, чем обещал. Крякнув клаксоном, он приоткрыл дверку и сделал приглашающий жест – мол, говорить будем в машине.
– Что случилось? – встревоженно спросил Зондер, усаживаясь рядом.
– В «Золотом драконе» большой шмон, – задумчиво сообщил Дядя Ваня. – Менты говорят – вроде поступил телефонный звонок о минировании здания.
– Туфта, – поморщился Мамрин. – Им бы только повод.
– Естественно, туфта. Скорее всего, ментам кто-то стуканул о «рыжье»… Вот и решили Голенкова потрясти.
– Я же тебе говорил – надо было этого мусорка аккуратно так прихватить, и…
– Наверное, ты прав. Задним умом все крепки. И кто это мусорам о червонцах стуканул? – вздохнул «смотрящий» и, закурив, молвил задумчиво: – И что за житуха пошла, а? Столько вокруг бардака и беспредела, что порой хочется опять в лагерь. Иногда думаю, что лучше мне было бы всю жизнь на зоне проторчать, чем в этой вольной параше говно разгребать. Думал, откинусь со «строгача», поглазею на шлюх, отдохну да поживу как человек. Фирму вот открыл… А здесь вокруг петушилы голимые, которых я в таком количестве за всю свою жизнь в лагерях да на пересылках не встречал.
– Ты ведь сам говорил, что за Голенковым наверняка кто-то стоит, – напомнил Зондер, выслушав нехитрые обобщения восьмикратно судимого рецидивиста. – Мол, возвращается с зоны и сразу становится директором крутющего кабака! Неспроста.
Михалюк никак не отреагировал на реплику.
– Скорее всего, мусора из-за московского следака из Генпрокуратуры так сильно возбудились, – предположил он, холодно блеснув очками.
– А что за следак такой?
– Приехал сюда какой-то деятель, ментов на понятия ставить. Точилин или Мочилин… Не помню. Шифруется ото всех, думает, что его не вычислят. А сам на черной «волжане» с козырным номером раскатывает.
– Откуда ты знаешь?
– От ментов.
– А они откуда?
– Откуда, откуда… От верблюда! На то они и менты, чтобы таких вот тихушников вычислять. Конспира-атор сраный… Тачка-то у него вон какая приметная! Номер – «ААК» и три семерки. Только некстати этот ревизор к нам приехал. Мусорню нашу одним своим появлением так зашугал, что они враз на цирлах забегали. Типа законность изображают. Так что насчет голенковского «рыжья» можем и не успеть. Боюсь, менты нас опередят… Если уже не опередили. Ладно. Как там наш друг Цаца? Давно его видел?
По тону, каким был задан этот вопрос, Зондер понял: «смотрящий» не зря интересуется Зацаренным. Именно из-за Гены он и назначил этот разговор. Да и махать помелом понапрасну было не в обыкновении Дяди Вани.
– Завтра на речку с блядями едем, – признался Игорь. – Помнишь ту пьяную брюхатую девку, которую Гена в офис приводил? Ну, с голенковским «рыжьем»… Вот она лучших подруг для погрева и проставляет.
– Вот как? Это тебе Цаца сам предложил?
– Ну да, сам… А что?
– И во сколько, говоришь, у вас пикник?
– В четыре кобыл забираем. И сразу на Бобровицу. А чего это ты спрашиваешь? С нами хочешь?
Несколько минут Дядя Ваня молчал, и по его сдвинутым к переносью бровям было заметно, что он крепко задумался.
– На моем «Кадиллаке» поедете? – наконец проскрипел он.
– Ну да. А что? Нельзя? Так я Цаце скажу – мол, оставь тачку, пахан не велел.
– Не надо. Езжайте на «Кадиллаке». И вообще, не надо ему говорить, что я к тебе приезжал. И еще: ты там, на природе, не пей. За Цацей аккуратненько присмотри, что он делать будет. Мобилу свою никуда не прячь и не отключай. Ты мне в любой момент можешь понадобиться…
По интонациям говорившего Мамрин окончательно понял: завтрашний день сулит какие-то очень серьезные события. И события эти напрямую коснутся не только его и не только Цацы…
Перед тем как попрощаться, Дядя Ваня спросил:
– Слушай, а эта пузатая малолетка, которая Генке червонцы дала… Где она живет?
– В доме над «Рюмочной».
– Телефон есть?
– Есть. – Зондер назвал номер. – А что?
– Да так, ничего. Хочу как-нибудь поближе познакомиться, – поморщился Михалюк и, хлопнув дверкой, повел «Мерседес» темным безлюдным двором.
Слепящие точки фар вздулись конусами и развернулись в темноте желтыми круговыми лепестками.
– И зачем ему Мандавошка понадобилась? – непонятливо хмыкнул Зондер, провожая машину взглядом.
* * *
В ресторане «Золотой дракон» вот уже второй час продолжались оперативно-следственные действия.
Эдик Голенков, грамотно выключенный ударом дубинки, валялся под стойкой бара. На запястьях директора ресторана чернели вороненые наручники. Профессионализм омоновцев гарантировал ему как минимум несколько часов отдыха.
Посетителям повезло больше. Догадавшихся захватить с собой документы отпустили сразу же, а остальных свезли в райотдел и, продержав положенные по закону три часа, освободили за выкуп в триста рублей с головы (лица кавказской национальности заплатили по пятьсот). Насмерть перепуганную Мандавошку отпустили безо всякого выкупа: беременная малолетка не представляла для правоохранителей коммерческого интереса. Поваров, официантов, бармена и метрдотеля просто выставили за двери, наказав ожидать повесток в милицию.
А вот с хозяйским ротвейлером пришлось повозиться: преданный Мент ни за что не хотел пускать незваных гостей в директорский кабинет. Он бесновался, злобствовал, истекал слюной, и лишь газ из баллончика пресек его агрессивность. От души избив пса, рассерженные мусора бросили его в подсобку, где хранились швабры и ведра.
Оперативно-следственные действия, сопровождаемые мелодичными матерными переливами, продолжались в ресторане до позднего вечера. Правоохранителей интересовало абсолютно все: бытовки, холодильники, стеллажи для продуктов. Они заглядывали в шкафы, в ящики письменных столов и мусорные баки. Даже содержимое поварских чанов – и то не укрылось от их внимания.