Семен Семенович в очередной раз подивился художественным способностям своего шефа.
– Теперь те, кто им противостоит, – Тарпанов снова принялся загибать пальцы. – Перво-наперво, это Стерх, он же Алекс Бэр, он же Сэмюэль Смит, он же… сами знаете кто.
Щуров кивнул и просто нарисовал повыше курочки скромный кружок со знаком вопроса внутри.
– Есть у нас там еще контролер, Вертлужный.
При этих словах начальник отдела нарисовал еще один кружок, немного подумал и добавлением ручек и ножек превратил его в колобка, явно намекая на прическу Арсения Макаровича.
– Диспозиция сторон ясна, – сказал он. – Давайте о деяниях и прогнозах.
Тарпанов живо откликнулся:
– Так и начнем с «японца». Судя по всему, он сообразил, что в этой битве интересов завладеть и курочкой и плодами ее труда не выйдет. Поэтому он предпочел просто купить те самые золотые яйца (от раскосой рожицы к куриной кладке протянулась стрелка, над которой повис значок доллара). Что предприняла защита. Господин Вертлужный провернул хитрую операцию, в результате которой Рю Накамура теперь сидит в одной из тюрем Ла-Пуэрто (новая стрелка вылетела со стороны колобка и перечеркнула линию, тянущуюся к Остроумову от японца, а над самой рожицей появились четыре штриха в виде решетки).
– Ваш прогноз?
– Обвинения против него серьезные, скорее всего Накамура вышел из игры, – предположил Семен Семенович. – Далее. Намерения американцев, которые мощно тормозились нашим агентом, пресечены ловким ходом местных властей, начавших судебное разбирательство в связи с якобы объявившимся несовершеннолетним ребенком Остроумова. Этому не могут противостоять ни официальные Штаты, ни наш контролер.
Все, что он сказал, нашло свое отражение на схеме Щурова в виде тонких и толстых линий и отрезков, перечеркиваний и пометок.
– Таким образом, у нас остается единственный козырь – Стерх, – подвел итог Семен Семенович. – Если и он ничего не сможет сделать, то изобретатель так и останется в Латинской Америке.
– А вы не забыли про американский спецназ? – спросил глава отдела. – Американцы ведь могут предпринять активные действия!
– Могут. Но опять-таки, кроме Алекса, помешать им никто не сможет.
Щуров задумался.
– Что из всего этого художества вытекает? – вернулся он к разговору через минутную паузу. – До сих пор Алекс, или Стерх, как угодно, выполнял лишь сдерживающие функции, ставя палки в колеса нашим противникам. А теперь, когда официальные методы исчерпаны, настало время наделить его особыми полномочиями. Так получается? Разрешить ему вместе с Вертлужным выкрасть изобретателя, разумеется, с согласия последнего, бросив при этом все оборудование. А уже здесь инженер сможет восстановить все свои модели по памяти. Так будет сложнее работать потом, но зато проще уехать сейчас.
– Но это же огромный риск для самого Алекса пытаться нелегально вывезти из страны такую значительную фигуру, как Остроумов. Тем более что, согласно первой своей легенде, он должен действовать как раз наоборот – украсть изобретателя для Соединенных Штатов, – Тарпанов озабоченно покачал головой. – Шансов провернуть это дело успешно – мало. А еще и не раскрыться при этом – почти никаких. Надо еще подумать, что для нас важнее – потерять такого агента, работающего в самом сердце американской разведки, либо остаться на время без водородного двигателя.
– В том-то и дело, что никто такого сравнения не поймет даже, – огорченно вздохнул Щуров и поднялся с места. Свой листок с каракулями он аккуратно вставил в щель бумагорезательной машинки, и в считаные мгновения тот превратился в мелкую стружку. – Пожелайте мне удачи, Семен Семеныч. Пойду предлагать вывозить изобретателя нелегально…
Спустя некоторое время Щуров вернулся с совещания. Он был еще более озабочен и хмур, чем раньше. На осторожный вопрос Тарпанова, что решили делать, он ответил так:
– Теперь судьба России в руках Стерха.
Разговор с заместителем министра основательно подорвал веру Ивана Ивановича в справедливость. Получается, что все его человеческие чувства – ничто, если они не соответствуют идеям государства. А здесь, в республике, идеи просты: раз ты представляешь интерес для страны – изволь остаться и жить здесь. И забудь о том, что у тебя есть историческая родина.
С такими невеселыми мыслями изобретатель возвращался домой. Возвращался несолоно хлебавши, не добившись разрешения и даже не узнав, насколько все это затянется. Дома его ждали объяснения с женой. А так не хотелось ее расстраивать!
Расплатившись с водителем, инженер понуро побрел по асфальтовой дорожке к дому. Сейчас бы побыть одному, подумать. Остановившись перед самой дверью, он принял решение. Сейчас он потихоньку пройдет через кухню к ангару. Если Люся его услышит и спросит, как и что, то придется ей все рассказать. А если нет – то он сначала сам хорошенько все обдумает в мастерских.
Топот его ботинок, когда он проходил почти через весь дом, не привлек ничьего внимания. Непривычная тишина окутывала виллу. «Странно, – подумал Остроумов. – А где же Люся? Ее что, нет дома?» Постоял немного, хотел подняться наверх, посмотреть. А потом обрадовался – ну и хорошо, что ее нет. Будет время все обмозговать. С некоторым облегчением инженер вышел во двор и направился через калитку к своим мастерским, туда, где его всегда ждали его друзья – инструменты и механизмы. С ними он мог разговаривать с утра и до вечера, мог доверять им самые сокровенные тайны, зная, что они никогда его не предадут.
Отворив металлическую дверь, Остроумов с наслаждением вдохнул острый запах машинного масла, жженого метала и еще чего-то необыкновенно знакомого. На душе сразу стало легче. Придумывая, чем бы заняться в первую очередь, изобретатель стал даже напевать себе под нос песенку. Добравшись до выключателя, он включил светильники и решил еще раз разобрать двигатель и оценить степень износа деталей после применения нового топлива. Этот вопрос стал его с недавних пор очень беспокоить. Ведь коррозия от раскаленного пара, образующегося при сгорании водорода, могла оказаться слишком интенсивной. Тогда надо выдумывать защиту.
Подхватив комплект ключей, он с песней стал обходить фрезерный станок, направляясь к испытательному стенду, где у него стоял тот самый фордовский двигатель. Внезапно песня оборвалась, и он замер как вкопанный: рядом с экспериментальным мотором на табуреточке скромно сидел молодой человек спортивного телосложения с темно-русыми волосами и глазами того же цвета, что и у самого инженера.
– Здравствуйте, господин Остроумов, – вполне миролюбиво произнес незнакомец по-русски. – Не надо пугаться, мне очень нужно с вами поговорить.
Изобретателю крайне не понравилась манера незваного гостя входить в мастерские без ведома их хозяина.
– Кто вы такой? – возмутился он. – И вообще как вы сюда попали?
Незнакомец словно не заметил праведного гнева хозяина. Поднявшись с места, он без лишней суеты, которая могла бы испугать изобретателя, прошел к стенду и погладил двигатель рукой.