– У меня такое ощущение, что они кого-то ищут, – пошутил Проценко.
– Точно, – согласился Генка. – Ищут давно, но не могут найти, парня какого-то лет сорока…
Чичо, согнувшись в три погибели, неистово молился – осенял себя крестным знамением, поминал всуе всех известных католических святых, а знал он их, похоже, всех до единого. Но приключения на этом не закончились. По обочинам дороги вырастали дома, мелькали выморенные жарой деревья. Дорога снова устремилась вниз, острые камни впивались в лысую резину. Нетерпение подгоняло, Андрей лихорадочно прессовал педаль газа. Машина с визгом проходила повороты…
– Что-то ты торопишься, Андрей Николаевич, – с сомнением заметил Генка. – Это же не космический корабль, верно? Угробишь нас всех – разве это будет справедливо?
Куприн знал, что делает. Времени не оставалось. Из района нужно выбираться пулей, пока не слетелись все демоны… Единственный участок под уклон – прямой, как стрела. Прыгали вниз понурые домишки, виднелся обрыв – невысокий, метра полтора, дорога сворачивала вправо перед обрывом, а за ним была городская улица, кажется, Грасс-Кайе; по ней плотно двигался автотранспорт. И вдруг из-за поворота вырулила еще одна полицейская машина. Выстрелила ядовитым дымом и покатила навстречу. Быстро двигаться в горку она не могла в отличие от «Чероки». Разъехаться было проблематично, да и трудно разъезжаться, когда тебя в упор расстреливают!
– Хьюстон, Хьюстон, у нас проблемы… – забубнил Генка. – Андрей Николаевич, опомнись, ты их таранить собрался?
Завопили все сидящие в салоне – а громче всех Чичо. Парень терял последние крохи самообладания. Расстояние между машинами молниеносно сокращалось. Полицейский водитель струхнул – его машина стала вилять. Никто из копов не догадался выпрыгнуть. Парализующий страх, когда на тебя сверху несется страшилище 77-го года выпуска…
– Может, нам лучше выпасть? – выкрикнул Проценко. – Андрюха, мы же всмятку расхреначимся!
Поздно! До полиции оставалось метров пятнадцать, когда Куприн резко выжал тормоз… и лобовой удар оказался щадящим – Чичо так и не выбил лбом стекло. Треск, скрежет, рвался металл, хорошо просматривались орущие пасти перепуганных полицейских. «Отлично, – думал Андрей, – сейчас мы посмотрим, действительно ли это мощная машина…»
Он плавно выжимал газ – все сильнее, сильнее, преодолевал сопротивление слабосильного мотора седана…
– Во блин, – оторопел, открывая глаза, Крикун, – лошадь впереди телеги поставил…
– Ты не поверишь, Леха, – засмеялся Генка, – но лошадь всегда стоит впереди телеги.
Склеившиеся машины медленно тронулись под горку. Андрей упорно давил газ, переключился на пониженную передачу, скрипел зубами – давай же, давай! – сдвигал полицейскую машину к обрыву. А у той вхолостую вращались колеса, сотрясался кузов. Сообразительный все же нашелся – выкатился из машины. Генка, развязно хохоча, принялся стрелять ему под ноги; и служитель законности покатился по пыли и рухнул под каменный заборчик, сообщая истошным визгом о переломе конечности. А задние колеса седана уже зависли над обрывом, гнулись и лопались трубы, приваренные к днищу, чадящие клубы двуокиси окутали машину. Орали бедолаги в салоне.
– Дави его, Андрюха, дави! – восторженно выл Проценко.
– Есть! – заулюлюкал Генка. – Рожденный ползать получил приказ летать! – И счастливо засмеялся, когда зависшая над обрывом машина прошла точку экстремума и, перевернувшись, рухнула на крышу на краю проезжей части, развернулась на девяносто градусов, и в нее, пронзительно гудя, въехал потрепанный фургончик фирмы, развозящий кондитерские изделия, о чем доходчиво извещала аэрография в виде аппетитной булки.
Стали сигналить остальные участники движения, объезжали место аварии. А Андрей, отбросив машину назад, уже вписывался в поворот, уже катил по краю обрыва параллельно дороге, выискивая подходящий спуск.
– Что вы натворили?! – выл Чичо, обняв голову и раскачиваясь из стороны в сторону. – Вы помяли машину Терезы Эсмеральды! Она кастрирует меня за это! Почему вы не можете без разрушений?!
– Потому что мы демоны-разрушители, – пояснил Проценко.
– Во дает, – изумился Генка. – Это все, что он заметил. А то, что нам наступит полный кабздец, если нас поймают, – это, стало быть, выше понимания.
– Не волнуйся, Чичо, – ухмылялся Андрей, вертя баранку, – все издержки будут оплачены, ущерб минимизирован. Почему не хочешь порадоваться, что мы еще живы и на свободе?
– Вы обещали заплатить мне две тысячи, о святой Бенедикт… – ныл детектив. – Теперь еще за машину… Хорошо, я буду все записывать…
Адреналин кипел, но Куприн был вынужден держать себя в узде. Узкий переулок, тоннель под дорогой, снова солнечный свет… Он не стал выезжать на Грасс-Кайе, где их приметное авто могли запомнить, а свернул на боковую улочку, заросшую неухоженными пальмами. По инерции давил на газ, хотя давно иссякла в том нужда. Нырнул под облупленную арку, притормозил, чтобы кучка ребятни, играющая на проезжей части, успела разбежаться, а пожилой господин, толкающий тележку с фруктами, – бросить свою телегу, отпрыгнуть и обнять фонарный столб. Дурь теснилась в голове. Вроде и не пили, а веселье ураганом рвалось из груди…
– Не стойте и не прыгайте, не пойте, не пляшите… – напевал он под нос.
А остальные нестройно, но с чувством подхватили:
– Там, где идет строительство или подвешен груз!
Застонал попавший под раздачу частный сыщик, закрыл себе глаза дрожащими пальцами и впал в кому…
Андрей исполнялся уважением к «дружески настроенным» местным жителям. Машина оказалась что надо, несмотря на затрапезный «интерфейс». И город Чичо знал, благодаря чему не пришлось вступать в очередные схватки и перестрелки. Они плутали по лабиринтам улиц, приближаясь к окраине. Проигнорировали объездную дорогу, набитую машинами и экскурсионными автобусами, идущими к «Квадратной башке», перевалили через водосток – благо дорожный просвет позволял – и какое-то время пылили по саванне, заросшей густой травой. Несколько минут стояли за пустующими строениями разорившегося мотеля и наблюдали за постом дорожной полиции, оседлавшим трассу Аллеридо – Алькабучо. Копы с автоматами теснились у обочины и останавливали подозрительные, по их мнению, машины. По совету Чичо Андрей объехал мотель и взгромоздился на трассу парой верст южнее. Дальше безопасно, уверил сыщик и вновь предался своим «библейским» страданиям. А поводы для страданий имелись нешуточные – и не только у него. Никто не озвучивал злую тему: что делать после того, как наступят сумерки? Идти в партизаны? Жениться на местных красотках и провести остаток дней вдали от родины, рожая детей и шарахаясь от полицейских? Ответа не было даже у Андрея, как бы он ни фыркал и ни храбрился.
Дорога петляла между живописными холмами, погружалась в диковатое тропическое царство. Солнце, давно преодолевшее зенит, продолжало жарить. Кондиционера в машине не было. Раскрытые окна и лопнувшее стекло не спасали – по салону разгуливал раскаленный воздух. Проплывали деревеньки – замшелые, неказистые. Плоские крыши из стеблей тростника, стены из покосившихся фанерных щитов… Какое-то сложное сооружение над озером между холмами, напоминающее обветшавший античный акведук…