– Гамбургер – несвежий, – терпеливо пояснил Рябой. – Есть его невозможно. Так что, будьте добры, верните мои деньги.
– Несвежий?! Да что ты такое говоришь?
– Не верите – понюхайте. А если не боитесь отравиться, можете отведать. Тогда поймете, что я нисколько не преувеличиваю.
– Так ты его все-таки пробовал? – торжествующе уточнила продавщица и, не дождавшись ответа, заявила: – О каких деньгах ты говоришь? Гамбургер надкусан!
«Черт знает что! – Рябой почувствовал, как в нем закипает злость. – Эта идиотка вместо того, чтобы извиниться, пытается свалить вину на меня… Господи, ну и страна, ну и нравы! Нет, с таким подходом к делу мы никогда не выкарабкаемся из дерьма!»
– Девушка, я его даже не пробовал. Не хотите возвращать деньги, не возвращайте. Только не надо на меня орать, – он сделал шаг к урне, намереваясь выбросить туда гамбургер, но его остановил истошный вопль продавщицы:
– Ну вы посмотрите на этого делового! Каков, а? Гамбургер ему, видите ли, не нравится! Да ты на себя посмотри, козел прыщавый! Небось в жизни ничего лучше и не пробовал!
Рука замерла на полпути, и Рябой, резко развернувшись, одним прыжком обогнул злополучный киоск. Рванул на себя дверцу, заскочил вовнутрь и, не совсем понимая, что делает, обхватил опешившую продавщицу сзади. Та пыталась вырваться, то тут же получила парочку чувствительных тычков под ребра. Но это было не все: молниеносным движением Рябой вытащил нож и приставил лезвие к шее девушки.
– Слушай меня внимательно, сука, – негромко сказал он. – Сейчас ты сожрешь эту вонючую дрянь, которую мне всучила. Или у тебя нет аппетита? Тогда придется затолкать его тебе в глотку, – и, чтобы продавщица поняла, что он не шутит, слегка надавил на лезвие.
Девчонка, вмиг потеряв всю свою наглость и уверенность, судорожно закивала. От страха и боли она даже перестала что-либо соображать, хотя от спасения ее отделяла самая малость – стоило только крикнуть: «Помогите!» Люди, которые в этот момент проходили рядом с киоском, так или иначе отреагировали бы.
– Ешь! – Рябой ослабил хватку, повернул девушку к себе лицом и сунул ей под нос гамбургер, обернутый в салфетку.
Та, давясь и всхлипывая, подчинилась приказу. По ее щекам текли слезы, в глазах стоял неподдельный страх.
– Ну, вот и умница, – похвалил Рябой, когда продавщица через силу затолкала в себя последний кусок. – Мой тебе совет – прими что-нибудь для профилактики. Иначе попадешь в больницу с отравлением… А теперь слушай дальше. Сейчас я уйду. Не бойся, не трону. Но если ты продашь еще кому-нибудь эту дрянь, тебе мало не покажется. Поняла?
Он был уверен, что девчонка и пикнуть не посмеет, даст ему уйти. Конечно, не стоило заводиться из-за такой мелочи, но Рябой терпеть не мог, когда какие-то там соплюшки, ничего из себя не представляющие, начинали качать права.
Перед тем как покинуть киоск, он еще раз обернулся и посмотрел на девчонку долгим, немигающим взглядом:
– Пикнешь – убью. Поняла?
Он видел, что продавщица поверила в реальность угрозы. Ему всегда верили, потому что Рябой был сама искренность. Слово «убийство» значило для него не больше, чем «метро», «футбол», «зоопарк». Рябой привык убивать и искренне считал, что это и есть его призвание. Судьба благоволила ему: в конце концов, нашелся и тот человек, который сумел по достоинству оценить его таланты. Если бы не он, Рябой бы точно пропал. Сгнил бы на зоне, куда несколько лет назад его упрятали проклятые менты. Этот человек (Рябой называл его Хозяином) помог ему выйти на свободу, обеспечил новыми документами и, что самое главное, работой. Причем такой, о которой Рябой и не мечтал.
Примерно раз в месяц в абонентский ящик, который он снял на свое имя, приходило письмо. В тщательно заклеенном конверте лежала фотография будущей жертвы, листок с ее адресом, а также инструкции, к какому сроку следует выполнить заказ. Чаще всего сроки эти были вполне приемлемыми – один или два месяца. Когда заказ был выполнен, Рябой звонил Хозяину и договаривался о встрече. Обычно они встречались в каком-нибудь людном месте – в парке, в кинотеатре, на стадионе. Там Хозяин передавал ему новый конверт, на этот раз с деньгами. Обменявшись рукопожатием, они расходились в разные стороны. Говорить им было абсолютно не о чем. Разве что обсудить детали нового задания?..
Войдя во вкус, Рябой стал убивать не только тех, на кого указывал Хозяин. Такое случалось нечасто – примерно раз в полгода. Естественно, за «сверхурочку» ему ни хрена не платили, но зато он получал моральное удовлетворение. Особенно нравился Рябому подготовительный этап: на протяжении недели неотступно следовать за будущей жертвой, мысленно примерять, какая смерть будет ей к лицу. В такие минуты он чувствовал себя богом: захочу – помилую, захочу – убью, а при желании превращу убийство в самый настоящий ритуал. Все это давало ощущение полной свободы и походило на занимательную игру.
Его никогда не мучили воспоминания о людях, которых он лишил жизни – по приказу или по собственной прихоти. Ну разве стоило забивать голову мыслями о тех никчемных существах, которые получали то, что заслуживали? Все эти «ночные бабочки», алкоголики, сварливые продавщицы и прочие отбросы общества… Да у него язык не поворачивался назвать их людьми! Иногда среди его жертв попадали и вполне респектабельные дамы. Таких он убивал с особым наслаждением. Ведь если рассудить, положения в обществе они достигли тем же традиционным методом, каким обыкновенная шлюха зарабатывает себе на пропитание. Только вместо жалких пятидесяти баксов получили богатого мужа, загородный дом и крутую тачку…
Пройдя десяток метров, Рябой обернулся и еще раз взглянул на киоск, на котором красовалась весьма претенциозная реклама: «Дешево и вкусно». Удовлетворенно усмехнулся – а девчонка-то оказалась понятливой: не побежала за милицией и забегаловку свою прикрыла.
«Ладно, пусть живет», – задним числом решил Рябой и шагнул к своей машине.
Возбуждение, которое он обычно испытывал при виде чужого страха, не прошло. Даже усилилось. Сейчас ему хотелось одного – снять этот, как теперь говорят, «стресс». Чертова продавщица его здорово завела, но она, к сожалению, не годилась на роль жертвы – слишком труслива и безответна. Такую даже убивать неинтересно. К тому же не было гарантии, что никто из соседних киосков его не запомнил. А Рябой не любил оставлять свидетелей…
«Если я немедленно кого-нибудь не найду, опять сорвусь, – подумал он, привычным движением поворачивая ключ зажигания. – Ладно, надо взять себя в руки и прикинуть, на какой вокзал лучше поехать. Курский ближе всего. Но там в последнее время крутится много ментов… Остается Белорусский. Чего-чего, а дешевых шлюх там – пруд пруди…» – Рябой почувствовал, как по телу разливается приятное тепло.
И вдруг острая, как бритва, мысль пронзила его разум – Маргарита Волошина! Впервые он увидел ее два месяца назад, когда следил за очередной жертвой – на этот раз респектабельной потаскухой. Она зачем-то обращалась в детективное агентство, которое возглавляла Волошина. Наверное, хотела нанять сыщиков, чтобы вывести на чистую воду своего толстяка-мужа, гулявшего направо и налево.