Когда их взгляды с Глотовым встретились, Терминатор увидел в них страх и недоумение. Ничего не говоря, он кивнул в сторону двери и первым вышел на улицу. Теперь в первую очередь надо было выяснить все подробности пропажи контейнера. И их он собирался узнать у этого плюгавенького лысоватого мужичка. «Всегда знал, что работать с дилетантами – последнее дело», – подумал Терминатор, наблюдая через стекло, как к нему направляется Глотов.
Тем временем охранники удалились зализывать раны. Им было уже все равно, что происходило в холле. Видимо, кто-то из них все-таки решил, что на них напали недовольные властью или кто-то из их числа.
– Где контейнер? – тихо спросил Терминатор, беря Глотова за локоть и толкая к машине.
– Все было нормально. Когда вы позвонили, он был у меня, – стал оправдываться плешивый, как прозвал его про себя наемник. – Я уже собирался выходить, как тут появились они.
– Кто они? – Терминатор открыл дверь и глазами показал Анжу, чтобы он подвинулся на сиденье, освобождая место для Глотова.
Увидев в машине вооруженных людей, плешивый запнулся на полуслове и даже дернулся назад, но железная хватка Терминатора не дала ему улизнуть.
– В машине расскажешь, – голосом, не терпящим возражений, приказал наемник, одной рукой оторвав плешивого от земли и вталкивая в салон «Хаммера».
– Ну, чего язык проглотил? Продолжай! – сев на водительское кресло, приказал Терминатор. – Если действительно не виноват, мы тебя отпустим. Еще и денег дадим. Так что не переживай, убивать тебя никто не собирается.
Наемник говорил таким убедительным тоном, что плешивый немного стал успокаиваться и приходить в себя, хотя все равно время от времени косился на автоматы в руках суровых мужчин, которые сидели рядом с ним.
– Начинай с самого начала. С того момента, как в твоих руках оказался контейнер. – Наемник посмотрел на часы. – Время у нас еще есть. Рассказывай!
Глотов вытер выступившую на лбу испарину и на секунду задумался. Перед его глазами пронеслись все последние события, начиная с того момента, когда он согласился сотрудничать с этими страшными людьми. Он уже сто раз пожалел, что вообще связался с ними. «А ведь так все хорошо начиналось, – вспомнил Глотов. – Солидный человек в хорошем костюме… Дорогой коньяк… Ни к чему не обязывающий разговор… – Глотов вспомнил ту первую встречу, когда ему предложили получить огромные деньги за небольшую услугу. Нет, он обманывал себя. Небольшая услуга состояла в том, чтобы за эти огромные деньги он, Глотов, уважаемый сотрудник секретной лаборатории, выкрал образцы последних разработок и передал определенным людям…
– Уважаемый Алексей Петрович! – начал солидный молодой мужчина в дорогом костюме, который представился Виктором. – Мы решили обратиться именно к вам, потому что вы, как никто другой, имеете прямой допуск ко всем материалам по последним разработкам. Наша организация очень заинтересована в этих разработках и поэтому готова заплатить за них любую сумму, которую вы назовете. – Он вытащил своими ухоженными пальцами ручку с золотым пером и положил ее перед Глотовым, предварительно достав из салфетницы ажурную салфетку.
Организация, к которой принадлежал Виктор, действительно знала, к кому обращалась. Из всех кандидатов они выбрали именно его, так как предварительно изучили его прошлую и настоящую жизнь и пришли к выводу, что такой жадный до денег человек, как Глотов, обязательно согласится им помочь. И они не ошиблись.
Алексею Петровичу было пятьдесят с небольшим. Всю свою жизнь, начиная с института, он провел в научных изысканиях и даже не заметил, как настоящая жизнь прошла стороной. Ему всегда казалось, что вот-вот он сейчас закончит очередную научную тему и тогда уже точно возьмется за свою личную жизнь. Да и за жизнь вообще. Но за одной научной работой появлялась другая, потом следующая – и так год за годом. Алексей Петрович менял институты, места жительства, но все это происходило как будто без его участия. Он только расписывался в очередных документах, собирал свой нехитрый скарб, и государственный транспорт доставлял его на новое место работы. Так в девяностом году он и попал в Киргизию, в секретную лабораторию. С тех пор прошло почти двадцать лет – и вот недавно Глотов, как тот Фауст, понял, что прожил свою жизнь для кого-то и для чего-то, но не для себя. У него не было семьи, не было даже своей квартиры или каких-то серьезных сбережений, чтобы ее приобрести. Все, что у него имелось, – это почет и уважение сотрудников, которые работали вместе с ним. Последний год он все чаще и чаще стал ловить себя на мысли о том, что его ждет впереди. Конечно же, пятьдесят для научного сотрудника – это еще не возраст, но с недавних пор Алексей Петрович взглянул на действительность другими глазами. Многие его коллеги, с которыми он раньше работал, подались на Запад и хорошо там устроились. Тогда Алексей Петрович осуждал их за такое, как он считал, предательство, но теперь по прошествии времени сам стал задумываться о том, чтобы перебраться за границу. Мысль о новой жизни крепко засела в его голове и уже не давала ему покоя ни днем, ни ночью. Ему хотелось все бросить и начать новую жизнь, но, во-первых, он не знал, с чего ее начинать, а во-вторых, прекрасно понимал, что для этого нужны средства, и немалые. Где их взять, он просто не представлял. Алексей Петрович не умел делать деньги – он был не бизнесменом, а ученым. И до недавнего времени был вполне этим удовлетворен. Сейчас же подобный статус перестал его устраивать. Он жаждал денег и славы – всего того, чего был лишен за все годы своей научной деятельности.
Глотов вдруг ощутил, что всю жизнь отказывал себе в удовольствиях. Питался как попало – то в институтской столовой, то какими-нибудь полуфабрикатами. Одевался тоже просто, не придавая этому значения. Да что там говорить – он даже не помнил, когда у него последний раз была женщина! Представительницы прекрасной половины человечества никогда не баловали его своим вниманием и расположением. Сотрудницы института воспринимали Глотова только как солидного ученого, не более того. На него как на мужчину они не смотрели. А больше он практически нигде и не бывал, так что даже познакомиться с дамой было негде. Пользоваться же услугами продажных женщин Алексей Петрович не мог по двум причинам: во-первых, на это были нужны деньги, с которыми у него постоянно была напряженка; во-вторых, внутренне он очень сильно комплексовал. Он совершенно не знал, как вести себя с ними, жутко стеснялся и боялся опростоволоситься. Боялся, что женщина рассмеется ему прямо в лицо.
Была, правда, некая Марина… Молодая, лет тридцати с небольшим, работала секретарем у одного из сотрудников НИИ. Жаль, что не у него. Да у него и не было секретаря – не положено по штату. Она втайне всегда нравилась Алексею Петровичу. Невысокая, аппетитная, симпатичная… Разведена, кажется, а может, и не была замужем, но точно одна. И Алексей Петрович в последнее время все чаще представлял ее рядом с собой. Засыпая, думал о том, как бы было хорошо, если бы она сейчас лежала здесь, в его постели, и прижималась к нему мягким телом… От этих мыслей он весь покрывался потом и зарывался с головой в подушку, пытаясь унять возбуждение. Подойти к Марине и озвучить свои желания он не решался. Алексей Петрович убеждал себя, что причина только в деньгах, точнее, в их отсутствии. Вот если бы у него имелись средства… Он бы повел Марину в дорогой ресторан, кормил-поил, а она бы смеялась звонким смехом, опуская глазки. А потом повез бы в гостиницу, снял лучший номер с хрустящими белоснежными простынями, и… Едва повернулась бы ручка замка, бросил бы ее на эти простыни, на ходу стягивая узкую юбку; дрожа от нетерпения, снимал бы шершавые на ощупь колготки, проводя рукой по нежной, гладкой поверхности бедер – а уж потом, подмяв под себя, слился бы с жадностью с ее молодым, упругим телом, насладившись наконец досыта его сладостью и получив компенсацию за долгие годы одиночества…