Небольшой конференц-зал экологической базы, рассчитанный человек на пятьдесят, был забит так, что чуть ли не на головах друг у друга сидели. Зал заполняло многоголосое и многоязычное жужжание, преобладал английский. Ощущалось возбужденное напряжение, ожидание скандала, как бывает всегда, если вместе собираются больше двух работников СМИ.
Состав комиссии, действительно, оказался международным. Помимо представителей трех скандинавских стран, России и Соединенных Штатов, в нее вошли наблюдатели от Великобритании, Германии, Франции и Бенилюкса. Одно это наглядно показывало, какой резонанс получила трагедия гринписовского катера. От России, помимо контр-адмирала Сорокина и его технического консультанта – именно в такой роли выступал подполковник Тиняков, – был задействован военный атташе нашего посольства в Норвегии со своим помощником. Так что без дипломатического корпуса не обошлось.
Самым пикантным в работе комиссии, проходящей под прицелом множества телекамер, стало то, что пошла она решительно вхолостую. Свелась к серии взаимных обвинений, а точнее, к тому, что российскую сторону обвиняли во всех смертных грехах, а наши отбивались, взывая к здравому смыслу.
Этого следовало ожидать изначально. В самом деле: опрос свидетелей? А где их взять? Свидетель, по сути, был только один: молодой итальянский эколог, который принял паническую радиограмму с катера и затем ее подтверждение. Правда, в свидетели активно прорывались и другие «зеленые», но что они могли сказать по существу? Лишь то, что катер отправился к месту падения неизвестного объекта, которое должен был указать русский шахтер из Баренцбурга. Не более, все остальное – чистые эмоции. Валентина тоже отметилась: вышла к свидетельскому микрофону и начала пламенно заверять комиссию и весь зал, что русские не могли совершить ничего подобного. Но на прямой вопрос: почему, собственно, не могли, ничего вразумительного не ответила. Вот не могли, и все!
Проблемы, связанные со спутником, решались не намного конструктивнее. Заявление контр-адмирала Сорокина о его полной безопасности в экологическом, равно как и во всех других, отношении вызвало недоверие. Правда, упоминание о десяти миллионах норвежских крон произвело-таки то действие, на которое рассчитывал генерал Шаховской – приумолкли. Но ненадолго, потому что парни из ЮПИ заявили, что не верят на слово и требуют доказательств. Или, по крайней мере, чтобы им русская сторона четко объяснила, какова же начинка спутника, коли он такой безопасный, и зачем было вообще его в космос запускать.
Тут уже не выдержали нервы у предельно уставшего и издерганного Сорокина. Сначала он ехидно признал, что да, спутник может представлять серьезную опасность. Если свалится кому-нибудь на голову, чего, к счастью не произошло. А потом вежливо поинтересовался: уж не с целью ли уточнить реальную начинку спутника и проверить ее на предмет безопасности американцы пытаются поднять его со дна морского? Нехорошо: как-никак чужая собственность!
Тут в драку вступила американская сторона. Они пытаются что-то там поднять? Чепуха. Ничего они не пытаются. Что делает в районе падения американская тактическая подлодка? Рыбу ловит. Устали подводники от боевых вахт и дежурств – решили отдохнуть, порыбачить. Докажите обратное! А на них, кстати, напал какой-то русский отморозок и засадил чуть ли не прямо в борт две торпеды. Что документально засвидетельствовано.
Вот тут-то началось самое интересное. Дальнейшее заседание комиссии, плавно перетекшее в пресс-конференцию, было посвящено исключительно Сергею Павлову и его роли в том, что произошло. Валентина, которая догадалась, кого она оперировала, сидела как на иголках, твердя себе: «Ты должна молчать. Ни слова об этом человеке, какую бы чушь вокруг него тут ни городили. Пока еще не пришло время».
Тяжелее всего приходилось контр-адмиралу Сорокину. Он, несмотря на свой исключительно острый ум и громадный опыт, был окончательно запутан потоками взаимоисключающей информации. Начать с того, что выработанный им вместе с генералом Шаховским в Мурманске план реализовывать не понадобилось! Незачем было что-то такое намекать на Павлова, намекнули и без них! Что там намекнули, прямым текстом обвинили Павлова в нападении на катер, причем сделали это анонимно. Информация ушла к норвежцам как раз тогда, когда они совещались в Мурманске. Норвежцы в нее прямо-таки зубами вцепились, а Сорокин ломал голову: кто мог такую информацию дать?! Чуть ли не первым вопросом, который ему задали на установочном заседании, стал вопрос о Полундре. Оставалось придерживаться второй части их с Шаховским плана, то есть не говорить ни да ни нет, отвечать максимально уклончиво.
Так мало того! Американцы выступили с предельно резким заявлением, в котором обвиняли Павлова в неспровоцированной атаке их субмарины! Это автоматически отменяло все подозрения Полундры в предательстве. Правда, Тиняков, оставшись с контр-адмиралом с глазу на глаз, высказал предположение, что это – акция отвлечения, а Павлов все же изменник. Но тут уж Сорокин посмотрел на подполковника как на законченного шизофреника: две торпеды – ничего себе, акция отвлечения! Всегда бы американцы так от себя внимание отвлекали!
Вот и сейчас, как только американцы упомянули о пресловутой торпедной атаке, вопросы посыпались на контр-адмирала градом:
– По нашим сведениям, катер с экологами был потоплен русским подводником Сергеем Павловым. Как вы можете прокомментировать это?
– Никак не могу, – раздраженно ответил Сорокин. – Подобные утверждения требуют тщательных доказательств, а ни у вас, ни у меня их нет! Скажу лишь одно: никто из командования Павлову такого приказа не отдавал.
– Нам стало известно, что Павлов отказался исполнить приказ о возвращении на гидрографическое судно. Это так?
– Желал бы я знать, откуда вам стало это известно, – с тихой злостью сказал контр-адмирал. – Да, это так. Но комментировать данный факт я не собираюсь как не имеющий отношения к предмету разбирательства. Это внутренний дисциплинарный вопрос Северного флота РФ.
– Где сейчас находится ваш подводник и его аппарат?
– Не знаю.
– Но вы не будете отрицать, – вступили в действие представители американской стороны, – что Павлов получил приказ атаковать нашу подводную лодку?
– Я это категорически отрицаю, – твердо ответил Сорокин. – Я вообще сомневаюсь в самом факте этой атаки. Где доказательства?
– А вот это зря. У нас есть доказательства! Наши водолазы подобрали несколько обломков корпусов выпущенных Павловым торпед. Любая независимая экспертиза подтвердит, что торпеды были российского производства.
«Так-так, – подумал Сорокин, – значит, атака все-таки была. Это не блеф. Вот только интересно, что там делали американские водолазы? Наверное, рыбку ловили… А поскольку в радиусе ста миль никто, кроме Полундры, ничего подобного сделать не мог, то это его работа. Но зачем? Стоп! Я, кажется, начинаю понимать, что к чему. Ах, какой же ты молодец, Сережа! Ясное дело, он не по субмарине стрелял, иначе лежала бы она сейчас на грунте кверху брюхом: такие, как Сергей, промахиваться не умеют. Это он им всю музыку с подъемом испортил! Вот тот самый фактор, о котором с удивлением говорил Шаховской. Вот что помешало американцам уже вытащить спутник. За такое ордена давать надо. Но где же он сейчас? Где "Нерпа"? Почему он не пришел в Баренцбург, раз уж не мог вернуться на "Арктур"? Неужели Полундра погиб?»