– Ты что задумал? – услышал Марк его шепот у себя в ухе. Босс хоть и захмелел, но ситуацию оценивал вполне трезво.
– Скоро мы от него избавимся, – таким же шепотом отозвался он.
– Сегодня? Но как?
Сканков от души улыбнулся эпидемиологу, который из-за музыки и повисших на нем женщин все равно бы его не услышал, говори он хоть в открытую.
– Не волнуйтесь, господин Вайл. У нас с вами будет железное алиби. Мне нужно только дождаться подходящего момента.
Американец сузил свои бесцветные глаза, превратив их в щелки:
– От твоей женщины… ну… пилота нужно тоже отделаться.
– Разумеется. Я все приготовил, будьте спокойны.
Сканков поднялся, собираясь идти, но эпидемиолог схватил его за руку:
– Слышь, брат, – заплетающимся языком еле выговорил он. – Тут есть оф… официанточка одна… Недотрога такая… я ее хочу на ночь, понял? Устроишь?
Девушки, льнувшие к нему с обеих сторон, возмущенно защебетали:
– Дорогой, а как же мы? Тебе что, нас мало?
– Цыц, шлюшки! – заржал Влад, пытаясь сфокусировать взгляд на рослом нескладном парне, участливо внимающем его пьяным бредням. – Ну, так что, брат? Сделаешь? Вон, вон она идет!
Марк заиграл желваками:
– Она не по этой части. Эта девушка – просто официантка. Выберите себе любую другую.
– Как это? – искренне удивился эпидемиолог. – А ты ей скажи, кто мы такие! Она тут же должна дать!
Прелестная «юнга», на которую так запал толстяк, появилась со стороны камбуза, неся на золоченом подносе поросенка, запеченного целиком. Вокруг него были уложены свежие овощи, а аппетитный запах разносился на несколько метров. Марк пристально посмотрел на девушку. Та и правда выглядела чересчур привлекательно. Наклонившись, «юнга» поставила свою ношу на стол. При этом ее пышная грудь угрожающе натянула тонкую ткань сильно декольтированной тельняшки. Марк с отвращением смотрел, как Хлябцев при виде нее распустил слюни. Да и Вайл, судя по выражению его глаз, был не прочь провести вечер в ее объятиях.
– Это лучший молочный поросенок из когда-либо приготовленных нашим поваром. Специально по вашему желанию – кок слышал, что вы не любите птицу.
Одарив гостей незабываемой улыбкой, фея в морской форме грациозно развернулась и упорхнула, мелькнув загорелыми стройными ножками.
Эпидемиолог потянулся за ней, чуть не упав со стула:
– Хочу!
Сканков вовремя удержал его на месте, пообещав уговорить сбежавшую красавицу.
– Давай, давай! Чтоб ее в мою каюту… ик… обязательно! – икнул толстяк, вонзая в свиной бок вилку, выдирая оттуда клок мяса и запихивая себе в рот. – Свободен!
Марк не дал себя долго уговаривать и откланялся в тот же момент. Нахмурившись и засунув руки в карманы, он стал спускаться по трапу. Внезапно кто-то схватил его за рукав муслиновой рубашки.
– Марк! Нам надо поговорить! – Горячий шепот «юнги» дунул ему в щеку. Он взял ее за плечи и развернул к себе лицом.
– Что-то случилось? – спросила она, вглядываясь в суровое выражение его лица.
– Вот именно! – Сканков еще больше насупился. – Светлана! Зачем ты играешь с огнем?
– Ну, Марк! – жалобно пропищала она. – Не здесь!
Менеджер согласно кивнул и подтолкнул ее к выходу, ведущему на корму. Она пока пустовала…
…Хлябцев стал налегать на виски. Рональд не без удовлетворения отметил это, подливая ему еще. Девок прогнали – эпидемиологу вздумалось говорить о делах.
– Так я не понял, как с акциями? – поглощая дымящуюся поросятину, начал он. – Вы приготовили мне пакет?
Вайл неторопливо наколол вилкой кусочек мяса, прожевал его и причмокнул:
– Замечательный вкус! Вы не находите?
– Блин! – выругался эпидемиолог. – Я что, про этого с пятачком спрашивал? Меня деньги интересуют! Или вы решили меня кинуть?
– Если я обещал, то слово свое сдержу! – холодно ответил Рональд. Его язык заплетался не так сильно, как у собеседника, но выпитый джин не прошел бесследно. – Бумаги – это не то же самое, что и деньги. С ними все не так просто. Если я резко начну скупать их у мелких акционеров – цена взлетит до небес.
– Меня это мало волнует, – ответил Хлябцев с набитым ртом.
– Я понимаю. Но это заботит меня. Ваши требования слишком велики, чтобы удовлетворить их разом. К тому же такое крупное одномоментное перераспределение капитала неминуемо вызовет подозрения. Может заинтересоваться полиция, налоговые органы. Начнутся проверки – нам с вами это ни к чему…
Эпидемиолог перестал жевать.
– К чему вы клоните?
– К тому, что если вы хотите обойтись без проблем, придется запастись терпением. Первый пакет ценных бумаг уже готов и находится в моем сейфе в Москве. Это мои личные вложения, и я намерен вернуть их с первой же прибыли. Это на будущее, чтобы не было ко мне никаких вопросов.
Толстяку ужасно льстило, что с ним разговаривали, как с уже состоявшимся крупным акционером. Поэтому он расслабился и предложил выпить еще. Американец согласился, после чего продолжил:
– Вторая часть будет примерно через три-четыре месяца.
– Так долго? Я потеряю слишком много на инфляции и прочем, вы в своем уме?
– Хорошо. Не горячитесь. А если я гарантирую вам получение прибыли с этих акций в течение всего этого времени?
Хлябцев сделал вид, что думает. На самом деле его просто распирало от радости. Он и не надеялся на такой успех. Как только он получит свою долю – к черту всю эту комиссию, министерский портфель и все прочее. Да здравствуют пляжи, виллы и сочные девочки!
– Ну, хорошо, – словно нехотя согласился он.
– По рукам?
– По рукам…
…Палуба на корме была самым уединенным местом. Светлана, шедшая впереди, с наслаждением стянула с себя дурацкий берет с помпоном и, тряхнув головой, расправила густые каштановые волосы. Обернулась:
– Я тебя слушаю, братишка.
Марк вцепился в поручни и, не пряча раздражения и не глядя на нее, произнес:
– Нет, это я тебя слушаю!
– Тогда разреши тебя поздравить: скоро ты возглавишь российское представительство корпорации. Поросенка готовила я сама – он начинен непрожаренным мясом диких уток. Мой особый рецепт.
Сканков резко вскинул голову в ее сторону:
– В этом ты умница. Но я о другом.
Девушка удивленно склонила симпатичную головку:
– Что такое?
– Ты знаешь, что я чуть морду не набил этой жирной свинье из комиссии?
Светлана мелодично рассмеялась:
– Он что, к тебе приставал?