– Тогда, Андрей, я заявляю, что больше в задуманной тобой гнусности участвовать не буду! – глядя в глаза Василевскому, твердо сказал Селиванов. – Мы солдаты, как бы ни обернулась наша судьба. Солдат не может и не должен становиться бандитом и убийцей. Ты сошел с ума, ты становишься тигром-людоедом. Знаешь, как поступают с такими зверями? То, что ты собираешься сделать, обернется тягчайшим преступлением против наших же соотечественников. Я обращаюсь ко всем: откажитесь от участия в этом грязном и кровавом деле, иначе вы покроете себя несмываемым позором! Запомните: мины покалечат и убьют невинных людей!
Повисла тяжелая, гнетущая тишина. Только чуть слышно журчала подземная речка, на берегу которой стояли ящики с пластиковой смертью.
Вперед решительно шагнул невысокий крепыш в камуфляжке, за ним последовал его товарищ.
«Пробрало! – радостно подумал Селиванов. – Ну, еще немного, и можно отключать таймеры».
– Командир, Селиванов прав! – набычившись, сказал крепыш. Видно было, что каждое слово дается ему с трудом. – Можно воевать за деньги, тем более с кавказцами, это справедливо. Но калечить и убивать своих мирных сограждан я не желаю. И Николай, мой друг, не желает тоже. Ни за деньги, ни просто так. Я всегда выполнял твои приказы, ты – отличный командир. Но этот приказ мы не выполним.
– Не выполним! – подтвердил Николай, стоящий чуть сзади. – Я не хочу, чтобы потом меня совесть загрызла. Мы уходим. Но сперва отдай нашу долю денег.
Андрей Федорович Василевский с ледяной, беспощадной ясностью понял: вот он, момент истины. Сейчас решается все. Сейчас он либо раз и навсегда сломает любое возможное сопротивление своей воле, либо останется у разбитого корыта, и обращение «командир» превратится в звук пустой. Его приказы не должны обсуждаться, иначе все его мечты так и останутся мечтами! Эти двое пошли поперек его дороги. Стоит уступить сейчас, дать слабину, и развалится все. Выбор невелик. Или конец отряду, или... Нет никакого выбора! Как бы на его месте поступил «черный барон» Унгерн?!
«Штайр» Василевского был готов к работе всегда: патрон дослан, флажок предохранителя опущен. Василевский выстрелил дважды. Два тела мешками повалились на берег пещерной речушки, гулкое подземное эхо пошло многократно отражаться от стен и сводов.
– Кому еще нужна его доля? – тихо спросил Василевский, подчеркивая каждое слово. – Кто еще такой жадный? Кто еще хочет изменить? Кто хочет уйти?
В Александра Селиванова он стрелять не стал. Слишком популярной фигурой в отряде сделался Селиванов после своего неожиданного воскресения из мертвых. В измене его не обвинишь, он доказал это делом. В жадности – тем более. Все в отряде знали, что именно Александр принес деньги, с надеждами на которые уже успели распрощаться. Все понимали, Селиванову ничего не стоило бесследно исчезнуть, раствориться среди российских просторов, прихватив доллары. Александр этого не сделал. Какая уж тут жадность! Андрей понимал, что расправы над Селивановым ему не простят, застрели он сейчас Александра – и немедленно начнется бунт. Нет! Он поступит умнее. Он проведет над Селивановым показательный суд, обвинит его в трусости, мягкотелости и пособничестве врагу и с позором выгонит из отряда. Но это – позже.
Селиванов до крови прикусил губу. Два этих трупа отчасти и на его совести, но такого он не ожидал даже от Андрея Василевского. Все. Теперь для Александра право называться человеком Василевский утратил навсегда. Это взбесившийся пес. Но активно сопротивляться сейчас нельзя. Он не успеет выхватить пистолет, выучка и быстрота реакции Василевского не уступают его выучке. А Василевский только и дожидается хотя бы намека на противодействие. Придется стерпеть. Пока что... Иначе получится элементарное самоубийство.
– Селиванова арестовать, – коротко приказал Василевский. – Сдай оружие, Александр.
Под прицелом «штайра» Селиванов, нарочито медленно и спокойно, достал свой «стечкин» и рукоятью вперед протянул его Василевскому.
– Ты совершаешь не только преступление, Андрей, – негромко сказал Селиванов. – Ты совершаешь чудовищную ошибку.
– Кто из нас ошибается, мы разберемся позже, – злобно ответил Василевский. – Так, вот вы, двое. Отконвоируйте его в пещерку, где сидит наша гостья. А остальные – за работу! Тащите оставшиеся ящики!
Несмотря на внешнее хладнокровие, на попытку продемонстрировать всем свое неизменное спокойствие, Василевский был на грани нервного срыва. Иначе не допустил бы Андрей Федорович настолько серьезного просчета, сам сопроводил бы Александра Селиванова до «места заключения». С другой стороны, Василевский только что застрелил двух своих людей на глазах у остальных бойцов отряда. Попробуй, оставь сейчас боевиков одних, отвлекись на Селиванова, и о чем в его отсутствие пойдет разговор?! Легко догадаться! До чего могут договориться эти люди за его спиной, пока его нет рядом, – это никому не известно. Не исключено, что они придут к очень неприятным для своего командира выводам! Так не разорваться же ему пополам! Селиванов обезоружен, в конвоирах у Александра не мальчики какие-нибудь, а два опытных, проверенных боевика. Доведут и посадят под замок, дел-то!
Эта ошибка Василевского, как выяснилось вскоре, стала фатальной для него. Ох, как недооценил Андрей Федорович Александра Селиванова!
В свою очередь, двое боевиков, конвоирующих Селиванова, пребывали в самом мрачном и дурном расположении духа. Смерть двоих товарищей от руки командира потрясла их. Одно дело, когда тебя убивают в бою, и совсем другое, когда бесславно гибнешь вот так... Кроме того, в душе они были согласны со многим из того, что говорил Селиванов, которого, к тому же, считали героем. Впрямь, ведь от затеянной Василевским «акции возмездия» дурно попахивало! Нет, приказ командира они выполнят, но кошки на душе скребут самым зверским образом.
Видимо, из-за этих зловредных кошек ни один из них не обратил внимания на явную несуразность: часового у двери, за которой томилась Джулиана Хаттерфорд, не было! А может быть, дело в том, что самостоятельно анализировать обстановку и рассуждать они были сроду не приучены, для этих занятий начальство имеется. Вот Василевский сразу бы заподозрил неладное.
Александр Селиванов все те короткие пять минут, за которые его довели до места заключения англичанки, думал, что освободиться он может в любой момент. Эта парочка для него не помеха! Два коротких движения, и они успокоятся. Только зачем, если его ведут именно туда, куда он сам собирался попасть! Вот там и освобождаться будем, небольшая демонстрация не помешает. А то, что к двоим караульным добавится еще и часовой у двери, ничего принципиально не изменит. Просто вместо двух человек он положит трех. Нет, не насмерть. Хватит трупов! Вырубит, и все, а когда очнутся, пусть сами думают, как жить дальше. В отличие от конвоиров, Александр немедля заметил: нет охранника у двери! Мог, конечно, отойти на минутку по своим надобностям, но... Селиванов насторожился и приготовился действовать так, как он умел – быстро, решительно, мастерски.
Джулиана так и не смогла найти в карманах убитого ей охранника магнитный ключ, отпирающий дверь изнутри. Она решила, что маленький магнитик выпал из кармана во время схватки, и теперь методично обшаривала пол своей темницы. За дверью послышались чьи-то шаги. Хаттерфорд выпрямилась и встала чуть правее двери с пистолетом наготове. Похоже, сейчас дверь откроется, и все решится, так или иначе. Она не испытывала страха, только холодную злую сосредоточенность и готовность к действию, напоминая до отказа сжатую пружину, которая вот-вот распрямится в сокрушающем ударе.