— Кто знает, зачем он тут стоит, — проговорил старик. — Может быть, это один из друзей твоего Борьки…
— Если он один из его прислужников, то почему не заходит в дом? — возразила Наташа. — И потом, откуда у Борьки здесь друзья, да еще такие, кто бы ездил на дешевой малолитражке? Я знаю характер Борьки — он с такими принципиально не водится!..
— Ну а тогда кто это может быть? — удивился старик. — Просто так он же не будет здесь стоять, правильно?
— Наверное, ждет нашего тюремщика, — пред положила Наташка.
— Ну, если так, то долго ждать придется, — ска зал старик. — Никогда не знаешь, в котором часу наш телок из свой поездки вернется и в каком виде будет…
— Папа, мы сами виноваты, что нас здесь так долго держат! — с жаром сказала Наташка. — Мы уже столько дней здесь взаперти сидим, наш охран ник так беспечен, каждый вечер куда-то надолго уезжает, возвращается в пьяном виде, после чего подолгу спит мертвым сном. Стучишь изо всех сил, а его не добудишься… А мы ничего не сделали, что бы выбраться отсюда!
А что мы с тобой сделаем? Я — старик, ты — беззащитная девушка… Что мы можем против грубой силы?
С безнадежным видом старик отошел от окна, опустился в кресло. Его белокурая дочь растерянно стояла посреди комнаты.
— Нет, папа, мы должны попробовать, — сказала она решительно. — Дверь я попытаюсь открыть, а водителя вон той машины мы попросим довезти нас до города. Это наш единственный шанс выбраться отсюда и избавиться от Борьки.
С этими словами она взяла со стола обычный столовый нож с округленным концом и стала ковыряться в петлях двери.
Сидящий в это время в своем «Жуке» инвалид видел, как мелькают в проеме окна лица старика и его дочери, однако не решался подать им какой-нибудь знак. Он не знал, есть ли в доме еще кто-нибудь. Беспечность, с какой телохранитель Чесноков оставлял своих пленников безо всякого присмотра, казалась старому моряку подозрительной. Прежде чем действовать, он решил еще немного понаблюдать.
Небольшая прогулочная яхта на малом ходу приближалась к гражданской части порта Нарвик — туда, где была оборудована стоянка для маломерных морских судов. Это была самая обычная яхта на дизельном ходу, без подводных крыльев, воздушных подушек и прочих современных чудес кораблестроения, из-за чего, конечно, она не могла тягаться с ними в скорости Зато эта яхта обладала особой остойчивостью на случай шторма, и даже если волна достигала нескольких метров, небольшое судно практически не теряло в ходе, а особо прочный корпус позволял, в случае столкновения с подводным рифом, избежать пробоины. Словом, это было сравнительно недорогое судно, в котором главный упор был сделан на надежность и внутренний комфорт. Такие яхты покупали себе представители западноевропейского «среднего класса»: менеджеры банков, владельцы небольших кампаний, мелкие предприниматели.
Находившиеся в тот день на борту яхты люди не подозревали и не могли знать, что под водой, на самом днище их судна, словно моллюск присосался, распластавшись, человек в акваланге и гидрокостюме. Они не знали, что этот человек прикрепился к их днищу еще далеко за пределами тридцати километровой зоны норвежских территориальных вод и теперь преспокойно проник на территорию их госу-дарства совершенно нелегально, без ведома миграционных властей и спецслужб. Разумеется, им и в голову не пришло осмотреть днище своего судна, но даже если бы им предложили сделать это, такого человека подняли бы на смех. Ведь за гладкое свежевыкрашенное днище их яхты физически невозможно как-нибудь зацепиться и продержаться там хотя бы полминуты на полном ходу. Только сумасшедший может попытаться сделать такое, ведь на большой скорости его неминуемо смоет, и он по инерции непременно попадет под гребные винты, которые безжалостно изрубят на куски его глупое тело.
Пассажиры яхты были убеждены, что они совершенно одни в море, поэтому разговаривали громко, в полный голос. Присосавшийся к днищу Полундра отчетливо разбирал практически каждое слово, и хотя норвежским он не владел, но произнесенное несколько раз слово «Нарвик» убедило его в том, что яхта направляется именно в этот порт.
Когда яхта приблизилась на достаточное расстояние к порту, Полундра с силой оттолкнулся ногами от днища и, ловко избежав встречи с гребными винтами, отплыл в сторону. Здесь, на мелководье, можно было не опасаться, что его обнаружат радиолокаторы и радары НАТО, которые круглосуточно сканируют прибрежную полосу вод Норвежского моря. Работая ластами, Полундра миновал скопление судов, держа курс на восток вдоль побережья. Он выбрался на участок, где глубина моря была не более десяти метров, а дно необычайно замусорено. Так, лавируя между гниющими в морской воде остовами машин и старых моторных лодок, Полундра выбрался на безлюдную часть морского побережья. Там он решился высунуть из воды голову: каменистый берег был совсем рядом, круто вздымающиеся отвесные скалы торчали из воды угрожающе, накатывающиеся на них волны разбивались с грохотом, поднимая тучи брызг. Однако Полундра знал, как избежать опасности быть выброшенным на камни. Он заплыл в небольшую, закрытую от посторонних глаз бухточку — что-то вроде фьорда в миниатюре — и только тогда, окончательно убедившись, что вокруг никого нет, выбрался на берег. В изнеможении, тяжело дыша от усталости, он уселся на прибрежные камни и стянул с себя акваланг.
Вокруг было тихо и пустынно; неяркое норвежское солнце, выглянув из-за туч, словно приветствовало прибытие на свою землю русского моряка.
Полундра был поражен непрофессионализмом норвежских пограничников. Он с самого начала не сомневался, что ему удастся проникнуть на норвежское побережье, но что это оказалось так элемен— тарно просто, его немного удивило и даже насторожило.
Не спеша откупорив герметическую капсулу, Полундра вытащил штатскую одежду, стянул с себя гидрокостюм, переоделся. Все снаряжение аккуратно сложил и спрятал в небольшой пещере в скале, куда не доходила морская вода даже при самом сильном приливе. После этого вновь огляделся вокруг. На прибрежной приграничной полосе не было ни постов полиции, ни береговой охраны, только вдали виднелись разрозненно стоящие коттеджи. К ним-то и направился теперь Полундра, справедливо полагая, что эти коттеджи и есть обозначенный на карте поселок Кюнемунде.
Телохранитель Дима Чесноков возвращался с вечера, весело проведенного в компании русских портовых проституток, где, как обычно, не ограничивал себя в выпивке. Дорога ему казалась слишком узкой, то и дело неприлично ограничивающей движение его машины, однако Дима умудрился, подруливая к коттеджу номер восемьдесят три, не долбануться в припаркованную у ворот малолитражку. Выругавшись на это неизвестно откуда возникшее препятствие, телохранитель Дима Чесноков высунулся из окна своего серого «Опеля» и некоторое время тупо созерцал сидящего за рулем машины пожилого мужчину с аккуратной седой бородкой.
— Э, слышь, отец, — икая, проговорил он. — А ты чего здесь стоишь? Ну-ка, вали на хрен отсюда. Здесь нельзя парковаться, частные владения!