Полундра сидел и молчал. Всякий раз, когда североморец напрямую сталкивался с цинизмом и беспринципностью мировой политики, он чувствовал растерянность и какую-то беспомощность, понимая, что это такая сила, которую не сломить, с которой не справится никакая добрая, разумная человеческая воля. Поэтому он предпочитал никогда не говорить о политике, это было ему крайне неприятно. По долгу службы, однако, делать это приходилось.
– Но, старлей, самая большая проблема даже не в этом, – продолжал каперанг Коломец. – По большому счету, России все равно, будет ли считать мировая общественность чеченских боевиков хитрее, чем они есть на самом деле, или не будет. Речь идет о многомиллионных инвестициях и огромных доходах от разработки и транспортировки нефти. Пока что эти инвестиции и доходы предназначаются России. Но Тегеран гложет зависть, там тоже были бы не против попользоваться такими преимуществами. Для этого они не пожалеют ни сил, ни средств.
– Хотите сказать, товарищ капитан первого ранга, – заговорил Полундра, – что теракт, аналогичный сегодняшнему, может повториться?
Каперанг Коломец кивнул, выпуская сизое облачко табачного дыма.
– Правильно мыслишь, старлей, – сказал он. – В ГРУ, Службе внешней разведки, в Генштабе, везде уверены: не только может, но и должен. Те, кто оплатил этот, заказывали не один такой теракт, а два или три. Или больше…
– И в результате нефтепровод будет проложен по территории Ирана, – подытожил Полундра.
– Верно! – подтвердил каперанг. – Мы должны этого не допустить. На карту поставлены не просто большие деньги и выгодный проект. Речь идет о престиже нашей страны, о ее репутации в глазах мирового сообщества. Надеюсь, ты это понимаешь?
– Так точно, товарищ капитан первого ранга.
Каперанг посмотрел на сидевшего перед ним Полундру в упор.
– Поэтому, старлей, командование флота приняло решение направить тебя в секретную командировку в Дагестан. – Каперанг Коломец чеканил каждое произносимое слово. – Поставлена задача: расследовать обстоятельства произошедшей катастрофы; выявить и обезвредить возможных иностранных резидентов, находящихся в Дагестане и имеющих отношение к теракту; обеспечить безопасное строительство нефтепровода и предотвратить готовящиеся теракты, возможность совершения которых оценивается как чрезвычайно высокая. Новых взрывов на строительстве нефтепровода не должно быть! – не сводя жесткого, пристального взгляда с североморца, отчеканил он. – Приказ понятен?
– Так точно, товарищ капитан первого ранга!
Полундра вскочил было, но каперанг устало махнул рукой: сиди, мол, разговор еще не окончен.
– Поедешь в штатском, – продолжал каперанг, на этот раз уже более спокойным голосом, не глядя на Полундру. – Ситуация там весьма нестабильная и неясная… Хуже всего то, что мы до сих пор точно не знаем, кто наш противник.
– Не знаете? – удивленно переспросил Полундра. – Но вы же сами говорили, товарищ капитан первого ранга… Эти теракты выгодны Тегерану…
– Говорил, – не стал отказываться Коломец. – Только ведь, по большому счету, все это не более чем домыслы. Я повторяю: никаких доказательств связи иранских спецслужб с произошедшим возле острова Чечень у нас нет. И, что хуже всего, нам ничего не известно о наличии иранских резидентов в Дагестане…
– Понятно, – проговорил Полундра довольно уныло. – Это значит, что придется ловить черную кошку в темной комнате, даже толком не зная, есть ли она там…
– Вот именно, – подтвердил каперанг Коломец. – Потому-то мы и посылаем тебя. В своем роде ты теперь тоже резидент. Резидент в своей собственной стране.
Полундра некоторое время смотрел на своего командира озадаченно.
– Резидент? – переспросил он осторожно. – Значит, есть подозрение, что там, среди своих, имеется предатель?
Каперанг Коломец помолчал, выпуская клубы дыма из своей трубки. Наконец ответил:
– Это тоже только предположение… Никаких точных данных нет. Но ты сам рассуди: если подорвали и сторожевик, и трубоукладчик, да еще так, что в живых никого не осталось… В Генштабе сделали вывод: мы имеем дело или с профессионалами высочайшего класса, или с людьми, очень хорошо обо всем информированными. Возможно, что в данном случае – и то, и другое сразу…
Каперанг докурил свою трубку, стал осторожно вытряхивать еще горячий пепел в пепельницу.
– К останкам затонувших судов кто-нибудь спускался? – осторожно спросил Полундра. – Обследовал их корпуса? Что это было, мина, торпеда, ракета?
– Никого там еще не было, – отвечал каперанг устало. – Вот ты приедешь, сам туда и спустишься, определишь. Расследование этого теракта поручено тебе. От начала до конца…
– Есть, товарищ капитан первого ранга, – ответил Полундра, но на этот раз как-то без особого воодушевления.
– По прибытии в Махачкалу поступаешь в распоряжение местной структуры ФСБ, – продолжал Коломец. – Твой непосредственный начальник – подполковник ФСБ Исрафилов Абдул-Керим Рашидович.
– Понятно…
– Погоди, это еще не все, – остановил его каперанг. – Один высокопоставленный офицер Службы внешней разведки меня попросил тебе конфиденциально намекнуть, что много больше, чем местному ФСБ, в Москве доверяют начальнику дагестанского подразделения ГРУ… Есть там такой полковник Крягин, Николай Михайлович. Прибудешь в Махачкалу, свяжись еще и с ним. Он уже давно работает в Дагестане и знает местную ситуацию как никто. Все понятно?
– Так точно, товарищ капитан первого ранга! – отчеканил Полундра.
– Ну, вот и хорошо, – каперанг Коломец устало поднялся из-за стола. – Ну, давай, старлей… Желаю тебе успеха.
Каперанг крепко пожал Полундре руку и даже по-отечески похлопал североморца по плечу. В утомленных, покрасневших от недосыпания и табачного дыма глазах командира читалась искренняя озабоченность и тревога.
* * *
Серое дождливое утро в заполярном городке чуть брезжило мутным светом, мелкий как пыль сентябрьский дождь моросил из нависших словно бы над самой головой свинцово-серых туч. Было не так уж холодно, очертания дальних предметов скрадывала пелена утреннего тумана, который едва ли разойдется в середине дня. По меркам северного заполярного городка, погода стояла хорошая, теплая для этого времени года. Только уж больно печальная, унылая, словно она заранее оплакивала кого-то, лила тихие непрерывные слезы, покорно и безнадежно.
Перрон небольшой железнодорожной станции был, несмотря на ранний час, заполнен пассажирами. Все эти люди собрались здесь, чтобы уехать в город.
Электричка до Мурманска, тяжко вздыхая воздушными тормозами, подкатила к платформе и остановилась у перрона. Люди быстро поднялись в вагоны, и платформа быстро опустела. Только один из пассажиров, высокий атлет с волевым обветренным лицом, не спешил садиться в вагон, все стоял на перроне под дождем рядом с провожавшими его женой, белокурой красавицей, и маленьким сыном.