Рогожин, опершись локтями на изрезанную ножом столешницу, смотрел поверх голов собеседников.
– Найдешь! Размечтался! – скептически хмыкнул Егор. – Брата под «вышку» подведут, и концы в воду. Правдоискатель.
– Ты чего взбеленился? – попробовал утихомирить приятеля Степаныч. – Глаза пучишь! Соломинку в одно место вставили?
Сторож вскочил, с грохотом опрокинув табуретку.
– Не соломинку! – Он расстегнул пуговицу, спустил штаны, обнажая старческие дряблые ягодицы. – Дубину свою ментовскую мне заталкивали. До глотки доставала! – У старика начинался нервный срыв. – Баранов, следак, меня предупредил: «Пикнешь, от показаний отречешься, и бесплатный билет в „столыпин“ тебе обеспечен. На самый дальний рейс. Под полярным сиянием загорать будешь». Видел, видел я твоего брата… – стенал Егор с капающей с подбородка слюной.
– Глохни, зараза! – Степаныч схватил смалодушничавшего товарища за грудки. – Мы свое отжили. Не бери грех на душу!
– Мы – пыль! – кричал впавший в истерику Егор. – Мусора нас в порошок сотрут… и тебя, – он указал на молчавшего Рогожина, – и тебя, – сторож ткнул грязным пальцем в Степаныча.
Увесистая пощечина, которую влепил ему Рогожин, подействовала лучше любого успокоительного лекарства.
– Уймись, старче! – Дмитрий старался говорить спокойно. – Под милицейский пресс подставлять вас не собираюсь. Сам разворошу это осиное гнездо! Вы помощники аховые, с переломанными хребтами. Забитые вы людишки! Благодаря таким всякая нечисть себя королями мнит! – Рогожин не собирался оскорблять стариков, понимая – с них спрос невелик. Но он ненавидел предательство, а лжесвидетельство было едва ли не худшей его разновидностью.
Рогожин снял номер в гостинице, заплатив за неделю. В регистрационную карту он вписал свою фамилию. Администраторша, принимавшая документы, едва не вывалилась в окошко:
– Вы родственник Рогожина?
– Какого? – непонимающе спросил Дмитрий.
– Подозреваемого в убийстве мэра! – высоко вздымая пышный бюст, произнесла администраторша, гипнотизируя Дмитрия взглядом.
– Однофамилец, – с натянутой улыбкой ответил он. – Командированный. С прядильно-ниточным комбинатом договор о прямых поставках продукции заключить попытаюсь.
Администраторша, расплываясь бюстом по стойке, просвечивала гостя взглядом, по мощности не уступавшим рентгеновскому лучу. Статный мужчина, коммивояжер из Москвы – это не зачуханный инженер или грубиян шоферюга, провонявший бензином. Женщина была в возрасте, который принято называть бальзаковским.
– Текстиль закупаете? – она запустила пробный шар.
– На чем заработать можно, то и берем. Сегодня текстиль, завтра трубы большого диаметра, послезавтра подгузники детские. – Дмитрий задержался у стойки. – Городок-то у вас бандитский?!
– Тю! – скривилась администраторша. – По окраинам шпана рыщет! Дачи иногда взламывают. А так тишь да гладь…
– Но мэра укокошили…
– Хрунцалова? – переспросила женщина шепотом. – Кто и был бандитом в нашем городе, так это он!..
«Информация пошла», – отметил про себя Рогожин.
– …Вечно темные личности к мэру наведывались. Делишки обтяпывали. Он в гостинице дружков расселял. Ну не дружков… – поправилась администраторша. – Приятелей мэр в «Шпульках» поил. Профилакторий у нас есть рядом с городом… Сюда он мелкую рыбешку отправлял. Такие свиньи! – Администраторша глубоко вздохнула. Золотой крестик у нее на груди расположился параллельно плоскости стойки. – Накиряются и давай дебоширить! Милицию вызывать бесполезно. Те с хрунцаловских клиентов пылинки сдували, оберегали стервецов, а мы страдали. Хотите верьте, хотите нет, я под столом бутылку из-под шампанского с водой держала для самообороны, – женщина поджала карминово-красные губы. – Изнасиловать могли в два счета.
– Кошмар! – посочувствовал Дмитрий, изобразив глубочайшую заинтересованность темой беседы. – Я всегда полагал, что политики безнравственны. К вашему мэру товарищи по партии приезжали?
– Жлобье мафиозное! – выпалила администраторша. – Ни в какой партии Хрунцалов не состоял. Сам по себе был. Поговаривали, что какую-то Лигу либеральных российских христиан… – название она выговаривала с трудом… – сколотить собирался. Офис в Москве арендовал, компьютер поставил, в городской типографии заказ на листовки и удостоверения разместил, но потом передумал. На восстановление храмов бешеные бабки пустил. Смехотура! Деньгу с водки имел, народишко спаивал, а за пьяную копейку пропуск в рай купить надеялся!
– С водки? – спросил Рогожин, делая недоуменные глаза.
Администраторша перешла на доверительный полушепот:
– Ясный факт! Петр Васильевич город в водяре утопил. К нам не только из Московской области алкаши вояжи совершали. Цены на «чернушку» – девять тысяч всего. Алконавты скинутся, гонца зашлют и ящиками винище закупают. Таких цен по России не сыскать днем с огнем. В наших «комках» – пожалуйста! А кто поставщик? Заводики Хрунцалова. Отпускная цена завода двенадцать тысяч, в ларьках фугуют по девять…
– Забавная бухгалтерия! – прокомментировал действительно любопытные сведения Рогожин.
– Это что, это семечки! – продолжала разговорчивая администраторша гостиницы. – Алкаши сколько могут увезти?
– Бутылок тридцать за раз…
– Пятьдесят! – поправила женщина. – Они, как верблюды, ручки сумок посвязывают, на тележки – и тянут. У кого от водки поджилки трясутся, тот, конечно, поменьше грузился, чтобы не надорваться до электрички. Вокзал похлеще любого цирка. Такие хари…
«Спиртзаводы Хрунцалова, – думал Рогожин, сортируя в уме полученные сведения. – Золотоносные предприятия для России. – Память подсказала вычитанную в газетной статье потрясную статистику: – „…каждый тридцать четвертый гражданин страны алкоголик… пять миллионов хроников… пять процентов доходов среднестатистический россиянин, включая грудных детей, тратит на выпивку… в год только через розничную сеть выпивки продается на сорок триллионов рублей…“ Сорок триллионов рубчиков! – Рогожин зациклился на всплывшей в памяти цифре. – Четверка с тринадцатью нулями. Чертова дюжина… Старички тоже о спиртовом бизнесе покойника толковали. Восторгались пронырливостью мэра!»
Отвлеченные размышления ни к каким конкретным умозаключениям привести не могли, но след наметился. Чувствовался криминальный душок производства и реализации напитков с градусом.
«Сергей пробовал заниматься коммерцией. Может, перешел дорогу Хрунцалову? Абсурд! Брат был мелкой сошкой. Стал бы возникать – лицензию бы аннулировали, по шее накостыляли. И стрелять, и удавкой орудовать – не его стиль. К тому же быстро прогорел с торговлей, лавочник несчастный. Стрелочником Сергея сделали. Кто? Кому это было выгодно? – задал себе сакраментальный вопрос Дмитрий. – Наследники Хрунцалова. Они теперь прибыли со спиртзаводов качают… Если дернуть за эту ниточку, может, клубок и распутается?»