– Марина добилась результатов?
– С полной уверенностью я утверждать не могу. Рогожина скрывала от меня итоги исследований. Она не делала записей в лабораторных журналах, вела личный дневник наблюдений. Хрунцалов, оповещенный институтскими стукачами, искал подходы к Марине, – вспоминал профессор. – Он подвозил ее домой, встречая якобы невзначай на автобусной остановке…
– Исследования представляли потенциальную угрозу для бизнеса… – Дмитрий то ли спрашивал, то ли размышлял вслух.
– Любой полимерный материал, созданный химиками, непредсказуем. Пластиковая банка может вступать в реакцию с продуктом, хранящимся в ней. Воздействие новых химических соединений на организм человека бывает смертельным. – Арутюнян вытащил из кипы бумаг чистый лист. – Я набросаю вам кое-какие формулы.
– Не стоит. Мои познания в этой области ограниченны, – задумчиво произнес Дмитрий. – Марина могла шантажировать Хрунцалова! – Он выстраивал версию. – Преподать свои исследования под таким соусом, что ему предстояло выбирать: сворачивать приносящее прибыль предприятие или договариваться с настырной бабой. Может быть, Марина блефовала? Стаканчики не выделяли никакой гадости, но Хрунцалов предпочел перестраховаться. Он купил Марину?
– Определенные суммы Петр Васильевич выплачивал. Марина роскошно одевалась, приобрела кое-какие драгоценности…
– После прекращения исследований пластиковой тары?
– Да, – кивнул Карен Акопович.
«Ненасытная стерва. Раскрутила мэра, сломала жизнь Сергею и залегла под могильную плиту…» – зло подумал Рогожин, но высказывать свои мысли не стал.
Выдержав минутную паузу, Арутюнян продолжил:
– Я доверяю вам, Дмитрий. Не знаю почему, но доверяю. Ваш приезд в город не сможет многое изменить и исправить. Скажу, как на исповеди: меня сумели запугать. Когда подонки распяли на входной двери моего барбоса, такого же беззубого пса, как и я, то моя душа ушла в пятки. Они прибили собаку гвоздями, а в пустые глазницы воткнули огарки свеч. Но вам я скажу…
«Профессор наконец-то расхрабрился. Слушай, Рогожин, слушай!» – Дмитрий не пропускал ни единого слова, произнесенного Арутюняном.
– Полтора года назад филиал был на грани закрытия. Оборудование демонтировали для вывоза в Москву. Сотрудники разбегались. Вдруг Рогожина сообщает – ее отдел получил заманчивое предложение. Частная компания готова профинансировать программу создания принципиально новых ядохимикатов. Обычные при распылении травят насекомых скопом: вредителей и полезных. Растения плохо опыляются, ядовитые соединения накапливаются в почве…
– Карен Акопович, без ненужных подробностей, – попросил Рогожин. Его волновала криминальная подоплека дела, а не таинства агрономии.
– Не сбивайте меня, – обидчиво огрызнулся хмельной профессор. – Предложение было шансом для института. Я принял его не раздумывая, не наведя справок о фирме. Боже, какой болван! – Он обхватил голову руками. – Сам сунул шею под нож.
Дмитрий не прерывал кающегося профессора.
– Исследования оказались фикцией! Прикрытием для махинаций Хрунцалова! Полной профанацией научной деятельности! – Старик едва не рвал на себе волосы, его отчаянию не было предела. – Представители фирмы, щенки с пестрыми галстуками на цыплячьих шеях, были марионетками. Они приносили деньги, подписывали счета и ничем не интересовались. Их не волновало, что за год работы мы потребили тысячи декалитров технического спирта. На промывку лабораторной посуды – декалитры спирта! – Старик разразился гомерическим хохотом.
Переждав приступ, Дмитрий спросил:
– К чему перекачивать через институт тонны спирта? Проще закопать в окрестных лесах железнодорожные цистерны, выставить взвод охранников и прятать «левый» спиртец от налоговиков или парней из Управления по борьбе с экономической преступностью.
– Мелко плаваете! – Карен Акопович вытер несвежим платком пот со лба. – Реализуя чистейший питьевой, как вы изволили выразиться, спиртец под маркой технического, Хрунцалов экономил на налогах миллионы рублей. Он не платил акцизного сбора. Любому честному чиновнику, если в России такие остались, Петр Васильевич мог представить безупречный отчет – спирт, хранящийся на его складах, собственность института и находится под складской крышей временно, потому что у научного заведения площадей для хранения не хватает или вовсе нет. А отпуск этилового спирта, между прочим, осуществляется строго по госнарядам в соответствии с правительственным распоряжением.
– Получается, что этот жук обеспечил себе двойную прибыль! – сообразил Рогожин. – Не платил налоги и имел возможность перепродавать подпольным делягам «жидкое золото» – этиловый спирт. И все это благодаря хитроумной комбинации с институтом.
– Дошло, слава богу! – поднял руки вверх Арутюнян. – Институт – вершина айсберга. У Хрунцалова целая империя. Часть спирта он переправлял на местный ликероводочный завод…
– Для приготовления «русского йогурта»?
– И его в том числе. Остальное отгружали покупателям. Всю бухгалтерию я, конечно же, не знаю, но мафия покойного могла бы составить достойную конкуренцию чикагским гангстерам времен сухого закона. Стоило мне заикнуться об аферах, я тотчас же был вызван в Москву на ковер к руководству. Меня назвали старым маразматиком, путающимся под ногами у молодых ученых, и вышвырнули пинком под зад. – Карен Акопович замолчал.
– Подмазал покойничек столичных дядюшек! – процедил Рогожин. – Схему аферы кто придумал?
– Я не ясновидец! – Профессор заерзал на табуретке. – Кто? Мариночка проектом руководила… Без ее смекалки не обошлось… Впрочем, народ доволен, – тихо заметил Арутюнян. – Зарплату платят регулярно, без задержек. Премии квартальные плюс к праздникам подбрасывают. Ситуация устраивает всех. Строчат липовые отчеты, переливают из пустого в порожнее, создавая видимость работы.
– Дела идут, контора пишет! – невесело заключил Дмитрий. – Многие кормятся с этого скотского бизнеса?
– Да уж, немало людишек на нем завязано, – поддакнул профессор. – На трассе грузовики с цистернами до границ района милицейский эскорт сопровождает. С мигалками… Круговой порукой Хрунцалов сумел и прокурора, и начальника налоговиков, и остальных представителей государства в городе сковать. А господин Ветров, шеф наших жандармов, правой рукой у Петра Васильевича был. Ко мне наведывался. «За клевету, – говорит, – на тюремные нары угодить можете. Занимайтесь, профессор, птицеводством и пишите мемуары. Доносы посылать в Москву сейчас не модно…» И письма мои бац на стол! – Арутюнян ударил ладонью по коленке. – Вот так-то! Тайна переписки гарантируется государством! – иронизировал Карен Акопович.
Он уломал гостя выпить «на посошок», проводил до калитки и, вернувшись, не раздеваясь, лег спать.
Черноволосый мужчина с носом, похожим на клюв хищной птицы, расчехлил тарелку параболического зеркала направленного микрофона. Профессиональный инструмент шпионажа стоил дорого и требовал бережного обращения. Присоединив штекеры, мужчина подумал, что неплохо было бы выцыганить у шефа деньги на английские звуковые фильтры, снимающие ненужные шумы вроде грохота посуды или бульканья водки в горле «клиентов».