Скромный торговец иной раз ловил себя на нескромной мысли: а ведь для короля и Гунтара он, пожалуй, более важен, чем иные рыцари, бароны, а то и графы! И это, чего уж там, наполняло его сердце гордостью… которую, увы, приходилось ощущать в одиночестве, скрывая от всех, даже от супруги. Но он к этому привык.
За годы его шпионский опыт превратился в инстинкт. Когда он услыхал о смерти стражника, которого немного знал, неясная тревога кольнула зеленщика. «Уж не началась ли охота на потайных дел мастеров?» — возникла пугающая мысль, но он поспешил отогнать ее.
Однако что-то упорно и гадко грызло душу изнутри. Старый зеленщик стал сверх меры подозрителен, на всякого встречного смотрел волком, в каждой уличной беседе видел затаенную угрозу… Наконец, он понял, что еще немного, и мозги задымятся — и принял гениальное решение.
Вечером, ложась спать, он сказал жене:
— Завтра, мать, на рынок не пойду. Что-то захворал, отлежусь денек-другой.
— Отдохни, — согласилась супруга. — Устал, наверно, возраст-то уже не тот…
Зеленщик не любил напоминаний о прожитых годах.
— Возраст тот, — проворчал он, — это времена пошли не те…
Жена зевнула, ощутила приближение сна.
— Да сохранит нас Единосущий, — промямлила она, повернувшись набок…
…Она давно спала, а муж все лежал, смотрел в потолок, и на душе было так паршиво, что словами не выразить.
— Ладно, — он произнес это шепотом, — ничего, отлежусь.
Все гениальное просто: зеленщик решил перехитрить судьбу. Если гнетут нелегкие предчувствия, значит, надо запереться, затихнуть, не выходить из дому… и беду пронесет стороной. Так он и сделал — но не обрел спокойствия. И даже сна. Лежал, уставившись в одну точку и ни о чем не мог думать. А тоска грызла и грызла изнутри…
Внезапно он напрягся. Что такое?!
Будто бы что-то слабо прошуршало наверху, на чердаке. Торговец замер, вслушиваясь, не дыша.
Время исчезло.
Лежащий ощутил, как болезненно стеснилось сердце — еще чуть-чуть, и с ним что-нибудь случится, лопнет, что ли… он осторожно выдохнул. Стало чуть легче.
— Крыса, должно быть, — почти неслышно произнес старик.
Помолчал. И, успокаивая себя, повторил:
— Крыса. Она самая. Много их развелось нынче…
Он закрыл глаза, поворочался немного — и заснул.
…А его старухе снился скверный сон: бежит она по темному, уходящему вдаль коридору, непонятно, куда, и непонятно, от кого, бежит и боится оглянуться, ноги плохо слушаются, тело рвется вперед, а они еле волокутся, и она спешит, спешит и задыхается…
И проснулась. Сердце колотилось, во рту пересохло.
— Старый! — окликнула она мужа. — Проснись…
Тот не отозвался. Она схватила его за руку — и эта рука бессильно соскользнула вниз…
4
— Как же это произошло? — хмуро спросил Роман.
Мартин слегка поморщился — вспоминать было неприятно.
— Убийца затаился на чердаке. Заранее проник туда, выждал… Ночью бесшумно, как летучая мышь, спустился, длинным шилом нанес удар в правый глаз, насквозь пронзив мозг. Мгновенная смерть. А потом перерезал горло своим коронным приемом. Точно клеймо поставил. Все проделал совершенно беззвучно, жена лежала рядом, не шелохнулась. Только кошмары снились.
— Не мудрено, — Антон вздохнул. — Да уж, серьезный этот… некто.
— Серьезней не бывает, — согласился Мартин и продолжил рассказ о мрачных событиях.
Еще три смерти, с интервалом примерно в неделю. Нож таинственного убийцы безошибочно находил тайных служителей престола. Впрочем, двое из них были исполнителями, но исполнителями качественными: не раз устраняли недругов короля без шума и без следа. Был недруг — и нету, и никто не знает, куда он делся… Один из ликвидаторов, барон, человек ярый и вспыльчивый, с чего-то вдруг напился в кабаке до выноса мозгов. Он и трезвый-то был не сахар, а после того, как обозвал всех «подлецами», «гнусным отребьем» и выдернул из ножен меч, вокруг сразу стало пусто. О его умении владеть клинком знали все.
Огорченный тем, что под рукой нет ни одной хамской морды, которую можно с наслаждением зачистить, барон со всей дури затемно попер через площадь, изрыгая хулу на все окружающее. Но и тут облом! — обыватели, увидев бешеного рыцаря, поспешили попрятаться.
— Т-трусы! — ревел возмущенный вояка. — Хамы!..
С тем и ушел, шатаясь, плюясь, сквернословя и грозя неизвестно кому. Скрылся в кривой узкой улочке, и…
Маршрут этой пары патрульных лежал вдоль городской стены, близ Северных ворот. Именно там стражники обнаружили прислонившееся к стене тело. Подумали было пьяный… но по одежде на простолюдина не похож. А подойдя поближе, заметили лужу крови…
— Словом, убит тем же способом и так же мастерски, — заключил Мартин. — Даже меч из ножен не успел выдернуть.
— Ясно, — Антон кивнул. — Еще двое?
Один из этих — опять-таки стражник — был убит не на службе, а рядом со своим домом, средь бела дня. И никто ничего не видел, не слышал… Словно убийство совершил призрак. Ну и, наконец, пятый — судья, человек знатный и богатый. Он имел большой, с несколькими выходами и сложной системой коридоров дом — и ориентировался там только он один.
— Ну, примерно все выглядело так. — Мартин вновь начал с изумительной четкостью чертить пером по листу план дома судьи.
Закоренелый холостяк и страшный жмот, старик жил замкнуто. Очень боялся всяких покушений, на что имел серьезные причины: городской судья — не та профессия, при которой все вокруг друзья-приятели…
— Но и его выманили, — Роман произнес это утвердительно.
— И его, — Мартин нахмурился.
У парадного входа на первом этаже всегда дежурили охранники. Время от времени ночью один из сторожей обходил двор, проверял — все ли в порядке. Но из всех ходов-выходов судейского жилища один был особо секретный, замаскированный под старый сарай. Человеку, с этими тайнами незнакомому, и в голову не могло прийти, что между дрянной халупой по соседству и домом судьи есть связь… А она была.
Антон так и вскинулся, но Мартин жестом угомонил его. Никто не знает точно, как все случилось, налицо лишь результат — но можно предполагать, что раздался условный сигнал, судье давно знакомый. Некто прибыл секретным путем, и у хозяина дома не возникло подозрений, он пошел на вызов, и…
— И дальше одни домыслы, — Мартин пожал плечами. — Мы не знаем, кто пришел к нему и сколько их было? Был ли среди них тот, кому судья доверял?.. Ничего этого не знаем. Знаем лишь итог: хладный труп. Характер раны тот же самый. Свидетелей нет.
— Черный ящик, — криво ухмыльнулся Роман и попытался объяснить Мартину суть этого термина.
Тот послушал, кивнул: ясно. И продолжил рассказ: