— Где вас так учили?!
— Я, между прочим, первый мед закончил!
— Оно и видно, что «между прочим». Извозчик!
На «извозчика» коллега обиделся и пригрозил сообщить руководству Склифа о том, как необоснованно задерживаются в приемном отделении скоропомощные бригады. За что был послан куда подальше, после чего и отбыл.
Дело было утром, около девяти часов, но эмоции сегодня вскипели как-то особенно бурно. Настолько бурно, что не улеглись и к часу дня. «Пора что-то делать», — решила Марианна Петровна и попросила доктора Крашенинникову подстраховать ее в течение часа. Подобное практиковалось, но редко, в каких-то исключительных случаях. Бывают же непредвиденные обстоятельства. Сегодняшние обстоятельства Марианны Петровны непредвиденными не были, но ее, что называется, приперло. Надо было пойти и высказать наболевшее. Облегчить душу и привлечь внимание к проблеме, вдруг да поможет. В конце концов, если вдуматься, проблема-то небольшая, решаемая.
По дороге, занявшей около двух минут (что тут идти-то?), Марианна Петровна быстро проговорила в уме все, что собиралась сказать. Начать с того, что работой «Скорой помощи» можно только восхищаться и впечатление портят лишь отдельные «паршивые овцы», которых и один процент не наберется, но… и так далее. С одной лишь критикой приходить глупо и неуместно, непременно нужно предложить способы решения. Что ж, если надо, можно провести какие-то занятия для сотрудников «Скорой». Хоть в рамках регулярного цикла усовершенствования, который надо проходить раз в пять лет, хоть дополнительно. В родном отделении Марианна Петровна эту идею не обсуждала, но была уверена, что коллеги ее поддержат. В общих же интересах, да и кому этим заниматься, как не сотрудникам НИИ скорой помощи?
Охранник без вопросов пропустил Марианну Петровну по склифовскому удостоверению-пропуску, даже не поинтересовался, к кому она идет. Свой человек, явно пришла по делу.
Начальник отдела организации и контроля медицинской помощи немного удивился неожиданному визиту, но пригласил Марианну Петровну в кабинет и приготовился слушать. Марианна Петровна открыла рот, чтобы сказать, что в целом работой «Скорой помощи» можно только восхищаться, но вместо этого, совершенно неожиданно для себя самой, выдала:
— Вот вы тут сидите и представления не имеете о том, что происходит у нас в приемном отделении…
Ничего необычного. Говоря простым языком — нервный срыв, возникший в результате психологического перенапряжения. Только вот сорвалась Марианна Петровна совсем не вовремя.
Резкий тон, агрессивное начало, возбужденно сверкающие глаза… Может, это годится для какого-нибудь публичного выступления, но не для конструктивных бесед с руководителями любого уровня. Очень скоро Марианну Петровну попросили выйти. Марианна Петровна проигнорировала просьбу, потому что сказала еще не все. Просьбу повторили громче. Марианна Петровна тоже повысила голос, и речь ее от волнения стала совершенно сбивчивой. Хозяин кабинета вышел из-за стола, подошел к двери, распахнул ее и застыл рядом. Столь явное предложение убираться на все четыре стороны проигнорировать было уже невозможно. Но хотелось подвести итог, договориться о сотрудничестве, извиниться за обилие эмоций (а как же иначе), поэтому Марианна Петровна все же попыталась договорить до конца.
Договаривала уже охраннику, весьма деликатно, под ручку, выводившего ее из кабинета. Разговаривать с охранником было приятнее, он, по крайней мере, смотрел участливо, согласно кивал головой и бубнил: «да-да, конечно-конечно». И вообще оказался очень душевным человеком, завел в какую-то комнатенку на первом этаже (судя по наличию телевизора, микроволновки и электрического чайника то была комната отдыха), усадил, целомудренно приобняв за плечи, напоил холодной водой и даже предложил «успокоительного из стратегических запасов». А потом проводил до выхода и долго смотрел вслед…
По поводу выговора Марианна Петровна переживала мало. Больше радовалась тому, что беременных как-то вдруг сразу перестали привозить в приемный покой Склифа. Хоть и несуразно все вышло с «дипломатической миссией», а все-таки подействовало.
Надежду Борисовну «Скорая» забрала в торговом центре возле Курского вокзала. Дело было в воскресенье, ближе к вечеру.
— Так все неожиданно случилось, — рассказывала Надежда Борисовна, — и неудачно, конечно. Проводила подругу в Орел, решила пройтись по магазинам и вдруг — боль. Как будто кинжалом в грудь ударили. Болит и жжет одновременно. Дышать стало тяжело, и рука левая отяжелела. Я перепугалась, думала — инсульт. Чуть сознание со страху не потеряла, но до скамейки доковыляла. А там на меня охранник обратил внимание. «Вам плохо?» — спрашивает, как будто я ответить могу, воздух ртом хватаю как рыба. Какая-то незнакомая женщина мне таблетку дала, под язык. Не помогла таблетка. Только когда «Скорая» уколы сделала, понемногу отпускать начало…
Нестабильная стенокардия. Классика. Хоть студентам показывай, но в отделении неотложной кардиологии Склифа студентов не было. На кафедре скорой медицинской помощи и интенсивной терапии, частично базировавшейся в шестом, кардиологическом, корпусе Склифа, обучались клинические ординаторы и повышали квалификацию врачи. Их больше интересовали не классика кардиологии, а различные отклонения от нее.
На второй день пребывания в кардиореанимации, утром, во время обхода заведующего, Константина Варфоломеевича, Надежда Борисовна заторопилась выписываться.
— Болей больше не было, выспалась я превосходно, пора бы и честь знать.
— Необследованной я вас не отпущу, — покачал седой головой Константин Варфоломеевич, — впервые в жизни возникшая стенокардия, да еще столь резко выраженная, это не насморк.
— Но доктор, которая утром снимала кардиограмму, сказала, что у меня все в порядке.
— Во-первых, это была не врач, а медсестра, а во-вторых, кардиограмма сама по себе ничего не решает. Надо смотреть в динамике, надо делать «эхо», [10] кое-какие анализы, надо проследить за тем, как будут развиваться события. В общем, настраивайтесь на три недели.
— Три недели здесь?! — ужаснулась Надежда Борисовна. — В реанимации?
— Если не будет сюрпризов, то завтра мы переведем вас в отделение. Там продолжите лечение и обследование.
— Три недели! У меня работа!
— У всех работа.
— У меня ответственная работа!
На титульном листе истории болезни было написано, что Надежда Борисовна работает в Промстройбизнесбанке. Начальником отдела ипотечного кредитования. Ответственная работа, бесспорно.
— Безответственных работ не бывает, — улыбнулся Константин Варфоломеевич, — так же, как и неиссякаемого здоровья. Для вас прозвенел первый звонок, от того, как вы будете себя вести, зависит, когда прозвенит второй и насколько сильным он будет. Вы свободный человек в свободной стране, я не имею права держать вас здесь против вашего желания, но предупреждаю — поспешность может привести к непоправимым последствиям. Умрете по дороге домой — и все. А вам ведь всего пятьдесят два года!