…Когда они ехали сюда, комиссар успел кое-что рассказать об Ансельме, представив его как игрока, прожигателя жизни и довольно никчемного малого. Однако по всему выходило, что Бюсси сильно недооценил Эрнеста. Такие люди, подумала Амалия, только с виду ничего из себя не представляют, а на самом деле… На самом деле будет чудом, если им удастся вытянуть из него больше, чем он изначально вознамерился им рассказать.
– Прошу вас, присаживайтесь, – сказал Эрнест. – Насколько я понимаю, наш разговор будет долгим, – и он снова улыбнулся, обнажив безупречно ровные зубы.
Бюсси так и подмывало спросить, кто сообщил Ансельму о том, что в деле участвует баронесса Корф, но тот наверняка ушел бы от ответа. Впрочем, был это Майен или кто-то из Делотров, какая разница?
– Полагаю, вам известно, о чем я хочу с вами говорить, – начал Бюсси.
– Пока – нет, – спокойно ответил Эрнест, и в его голосе прозвенела насмешка, которую он даже не дал себе туда скрыть.
Комиссар нахмурился, и Амалия решила, что настала пора взять дело в свои руки.
– Вам известно, как был убит ваш отчим? – спросила она.
– Разумеется. Все подробности были в газетах, кроме того, вчера месье комиссар любезно просветил нас. – В словах Эрнеста не было и намека на иронию, но тем не менее каждая его фраза воспринималась как утонченное издевательство.
– Нас?
– Меня и маму. У нее случился нервный срыв, пришлось вызывать врача… – Эрнест дернул углом рта.
– Случившееся было для нее большим ударом?
– Да. Это вас удивляет?
– Значит, Антуан Лами был хорошим мужем?
– До некоторой степени – да. Щедрый, неглупый, вполне привлекательный мужчина…
– И богатый, – не удержался от колкости Бюсси.
– Полагаю, вам неизвестно, что по-настоящему он разбогател уже после того, как женился на моей матери, – холодно ответил Эрнест.
– Когда они поженились, кстати? – спросила Амалия.
– В 1908 году.
– То есть вы были еще ребенком? И как вы приняли своего нового отца?
– Ничего против него я не имел.
– Вот как? А мне доводилось слышать обратное.
– Тогда я ничего против него не имел, – с нажимом проговорил Эрнест, и его глаза колюче блеснули. – Позже я, разумеется, понял, что он далеко не ангел.
– Вам было известно о его пристрастиях?
– Он их и не скрывал.
– И от вашей матери тоже?
Эрнест Ансельм вздохнул.
– По правде говоря, я делал все, чтобы ей как можно меньше было известно, – наконец проговорил он. – Но…
– Она все узнавала от других, не так ли?
– Я пытался убедить ее, что это сплетни.
– Одним словом, отчим сильно осложнял вашу жизнь?
– Если вы ведете к тому, что моя мать могла его убить, то зря, – ледяным тоном промолвил Эрнест. – Поначалу, конечно, она страдала от его выходок, но потом привыкла.
– Вашу мать никто не обвиняет, – вмешался Бюсси. – Мы полагаем, что убийство вашего отчима связано с совершенно другим делом.
– Тогда с него и надо было начинать. Разве нет?
Теперь он глядел на гостей уже с нескрываемым вызовом.
– Хорошо, будь по-вашему, – сказала Амалия. – Расскажите нам о смерти Лили Понс.
– Что именно вас интересует? – Тон Ансельма стал на несколько градусов холоднее.
– Вы находились в замке Поршер, когда она умерла. Как вы узнали о ее смерти?
– Утром Савини не могла до нее достучаться. Дверь была заперта, мадам не отзывалась. В конце концов Савини вызвала мужа, и он взломал дверь.
– Вы присутствовали при этом?
– Разумеется. Мы все встревожились, хотя никто из нас не верил, что произошло что-то серьезное. Но когда мы вошли, то сразу увидели Лили. Она лежала на постели мертвая. В ее руке был револьвер.
– Она оставила какую-нибудь записку?
– Мы ничего не нашли.
– Спальня Жана Майена находилась рядом со спальней Лили. Как получилось, что он не слышал выстрела?
– Кажется, он крепко спал в ту ночь. Так или иначе, он сказал, что ничего не слышал.
Инспектор Лемье не говорил ни слова. Он сидел, сцепив руки, и размышлял, кем надо быть, чтобы лгать так просто, так легко, так вдохновенно. Эрнест Ансельм определенно мог дать сто очков вперед лжецам, с которыми Анри уже имел дело прежде. Этот молодой человек нравился инспектору все меньше и меньше.
Бюсси, который уже некоторое время ерзал на месте, не выдержал.
– Боюсь, вы не сказали нам того, что мы хотели услышать.
– Мне искренне жаль, что я разочаровал вас, комиссар.
– Бросьте, мсье Ансельм. Ваши увертки не приведут ни к чему хорошему. Нам известно, что имело место убийство. Так кто это сделал? Кто убил Лили Понс?
– Она сама, насколько я помню, – хладнокровно ответил Эрнест.
– Я думаю, что вы помните совсем другое, – мягко заметила Амалия. – Но вас связывает заговор молчания, в котором вы вынуждены участвовать. А может быть, у вас просто не хватает духу сказать правду.
– Даже если на мгновение предположить, что вы правы, – усмехнулся Эрнест, – должен вас разочаровать. Я ее не убивал.
– А ваш отчим?
Молодой человек поморщился.
– Если бы он пошел на убийство, то только по глупости. Или по какому-то роковому стечению обстоятельств. Нет, я не думаю, что он вообще мог кого-то убить.
– Какие отношения у него были с Лили?
– Хорошие, и даже очень.
– Вопрос стоял не об этом, мсье Ансельм, – тихо заметил Лемье. Эрнест повернулся к нему, словно только сейчас заметил его присутствие.
– Вы слишком много от меня требуете. Я не держал там свечку, если вы это имеете в виду.
– Да бросьте, – вмешался Бюсси. – Когда женатый мужчина в разгар войны уезжает из Парижа в гости к известной певице…
– Вы забываете, что он захватил с собой и меня, а значит, у него были вполне пристойные намерения. – Эрнест увидел, как сверкнули глаза Амалии, и выставил вперед ладонь. – Хорошо, хорошо, сударыня. Я готов признать, что Лили одно время была его любовницей, и никто из них этого не скрывал. Но прошу вас заметить, из этого вовсе не следует, что мой отчим должен был ее убить.
– Скажите, Лили Понс случаем не собиралась за него замуж?
– Он бы никогда на ней не женился, – без малейшего колебания ответил Эрнест.
– Почему?
– Большое удовольствие иметь жену, которая путалась с половиной Парижа, – пожал плечами молодой человек. – Понимаете, мой отчим был в определенном смысле чертовски консервативен. Если бы он женился, то только на честной женщине. Кроме того, вы почему-то запамятовали, что в то время он уже был женат.