– Крики были такие, что глухой услышал бы.
– И это действительно кричал народ, самый настоящий народ?
– Конечно, сударь, этот-то настоящий народ и поколотил нас.
– Очень хорошо, – произнес Кольбер, всецело занятый своими мыслями. – Так вы полагаете, что сжечь осужденных было желанием народа?
– О да, конечно.
– Это – дело другое… Вы дали хороший отпор?..
– Мы потеряли трех человек.
– Но, надеюсь, вы никого не убили?
– На месте осталось несколько убитых бунтарей, и между ними один человек не простой…
– Кто это?
– Некто Менвиль, за которым уже давно следила полиция.
– Менвиль! – вскричал Кольбер. – Не тот ли, что убил на улице Юшет человека, требовавшего жирного цыпленка?
– Он самый, сударь.
– И этот Менвиль тоже кричал: «Да здравствует Кольбер!»?
– Кричал, и даже громче всех, как бешеный.
Лицо Кольбера снова омрачилось и приняло озабоченное выражение; осветившее было его сияние горделивой радости сразу погасло.
– Так что же вы говорите, – разочарованно произнес он, – что почин в этом деле шел от народа? Менвиль был моим врагом; он отлично знал, что рано или поздно я непременно повешу его. Он – один из наемников аббата Фуке… Все это было, несомненно, подстроено самим Фуке, ведь казненные – друзья его детства!
«Вот как! – подумал д’Артаньян. – Теперь мне все ясно. И все-таки Фуке, что бы о нем ни говорили, – благородный человек».
– Уверены ли вы, что Менвиль убит? – спросил Кольбер офицера.
Тут д’Артаньян решил, что ему пора вмешаться в разговор, и выступил вперед.
– Да, он убит, господин Кольбер, – сказал он.
– Ах, это вы, сударь? – произнес Кольбер.
– Он убит мной! – непринужденно ответил мушкетер. – Я полагал, что Менвиль ваш отъявленный враг.
– Не мой, а короля, – возразил Кольбер.
«Скотина! – подумал д’Артаньян. – Ты вздумал еще лицемерить со мной!»
– Я очень счастлив, что мог оказать королю такую услугу, – произнес он вслух. – Не возьметесь ли вы довести это до сведения его величества, господин интендант?
– Прошу вас, сударь, определить точнее: что за поручение вы мне даете и что именно должен я передать королю? – отвечал Кольбер язвительным тоном, в котором явственно прозвучала неприязнь.
– Я не даю вам никакого поручения, – возразил д’Артаньян со спокойствием, никогда не покидающим насмешников. – Я думал, что вас не затруднит доложить его величеству, что я, попав случайно на Гревскую площадь, расправился с Менвилем и водворил должный порядок.
Кольбер широко открыл глаза и вопросительно взглянул на начальника конвоя.
– Да, верно, – подтвердил тот. – Этот господин оказался нашим спасителем.
– Что же вы сразу не сказали, что пришли сюда сообщить об этом? – сказал Кольбер мушкетеру с досадой. – Все объяснилось бы, и вам же было бы лучше.
– Вы ошибаетесь, господин интендант, я пришел сюда совсем не для этого.
– Однако вы совершили настоящий подвиг.
– О, – небрежно произнес мушкетер, – я привык к этому.
– Так чему же я обязан честью вашего посещения?
– Король приказал мне явиться к вам.
– А, значит, вы явились за деньгами? – сказал Кольбер сухо, увидев, что д’Артаньян достает из кармана какую-то бумагу.
– Совершенно верно, сударь.
– Потрудитесь подождать, пока начальник конвоя закончит свой доклад.
Д’Артаньян весьма дерзко повернулся на каблуках, отвесил Кольберу почти шутовской поклон и быстро направился к двери.
Такая решимость очень удивила Кольбера. Он привык, что военные, обычно крайне нуждавшиеся в деньгах, проявляли неистощимое терпение, приходя к нему.
А что, если мушкетер вздумает отправиться к королю и пожалуется на плохой прием, оказанный ему казначеем, или расскажет о своих подвигах? Об этом стоило поразмыслить. Во всяком случае, в данный момент не следовало раздражать д’Артаньяна отказом, безразлично, пришел ли он от имени короля или по собственному почину. Мушкетер оказал королю очень большую услугу, и так недавно, что ее не могли еще забыть.
Взвесив все это, Кольбер решил подавить свое высокомерие и вернуть д’Артаньяна.
– Как, вы уже покидаете меня, господин д’Артаньян? – спросил он.
Д’Артаньян обернулся.
– А почему бы и нет? – спокойно проговорил он. – Ведь нам не о чем больше разговаривать.
– Но вы, вероятно, хотите получить деньги по ордеру?
– Я? Ничего подобного, уважаемый господин Кольбер.
– Ну так по чеку? Как вы на службе короля раздаете в нужных случаях удары шпаги, так и я немедленно плачу по предъявленному мне документу. Прошу вас, предъявите его.
– Ни к чему, господин Кольбер, – отвечал д’Артаньян, внутренне наслаждаясь явным замешательством интенданта, – мне уже уплачено.
– Уплачено? Но кем же?
– Суперинтендантом.
Кольбер побледнел.
– Объяснитесь точнее, – произнес он сдавленным голосом. – Зачем же вы показываете мне документ, по которому уже уплачено?
– Из чувства долга, дорогой господин Кольбер. Король приказал мне получить первую четверть жалованья, которое ему угодно было мне назначить.
– Получить от меня?
– Не совсем так. Его величество сказал: «Сходите к Фуке, и если у него не окажется денег, ступайте к Кольберу».
Лицо Кольбера на мгновение просветлело.
– Значит, у суперинтенданта оказались деньги?
– Да, наверно, у него нет недостатка в деньгах, если вместо четверти годового оклада, то есть пяти тысяч ливров…
– Пять тысяч ливров? За четверть года? – воскликнул Кольбер, не менее Фуке изумленный значительностью суммы, назначенной за солдатскую службу. – Но ведь это составляет двадцать тысяч в год.
– Совершенно верно, двадцать тысяч в год. Вы считаете не хуже покойного Пифагора, господин Кольбер.
– Могу от души вас поздравить с подобным окладом, – сказал Кольбер с ядовитой усмешкой. – Он в десять раз превышает жалованье интенданта.
– Однако король извинился, что предлагает мне слишком мало, и обещал увеличить мой оклад со временем, когда разбогатеет. Но мне пора, я очень спешу.
– Так… Против ожидания короля суперинтендант выдал вам деньги?
– Да, а вы, тоже против ожидания короля, отказали мне.
– Я не отказывал вам, сударь, а просил только обождать немного. Итак, вы говорите, что господин Фуке уплатил вам ваши пять тысяч ливров.