– Не должны, если сюда придет этот крутой парень! – донесся из глубины зала чей-то грубый голос.
На мгновение повисла мертвая тишина. Брэд стоял, схватившись обеими руками за трибуну, с мертвенно-бледным лицом. «Он не сможет закончить», – подумал Стью, но тут Брэд продолжил, на удивление ровным голосом:
– Мое дело – электричество, но вот что я отвечу тому, кто это сказал. Я думаю, мы переживем того парня. Иначе я бы ремонтировал генераторы на его стороне. Да и кому до него есть дело?
Брэд уже сошел с трибуны, когда кто-то еще проорал:
– Ты чертовски прав!
Громыхнули аплодисменты, продолжительные, даже свирепые, и что-то в них не понравилось Стью. Ему пришлось долго стучать молотком, чтобы восстановить порядок и продолжить собрание.
– Следующий вопрос повестки дня…
– На хрен твою повестку дня! – пронзительно прокричала какая-то молодая женщина. – Давайте поговорим о темном человеке! Давайте поговорим о Флэгге! Я считаю, нам давно следовало об этом поговорить!
Рев одобрения. Отдельные крики: «Так нельзя!» Осуждение грубых слов. Посторонние разговоры.
Стью так сильно застучал молотком, что головка отлетела от ручки.
– У нас собрание! – проорал он. – У всех будет возможность поговорить обо всем, что вас тревожит, но пока я веду это собрание, я требую… соблюдения… хоть какого-то ПОРЯДКА! – Последнее слово он проревел так громко, что микрофон взвыл, зато присутствующие все-таки успокоились. – А теперь, – Стью говорил нарочито тихо и спокойно, – следующий вопрос повестки дня – информация о том, что произошло в доме Ральфа вечером второго сентября, и я полагаю, что докладывать следует мне, избранному вами начальнику полиции.
Он помолчал, и тишина в зале не понравилась ему точно так же, как не понравились громовые аплодисменты после заключительных слов Брэда. Они наклонились вперед, пристально смотрели на него, алчно ожидая подробностей. Он ощутил тревогу и недоумение, словно за последние сорок восемь часов Свободная зона изменилась до неузнаваемости, превратилась во что-то незнакомое. У него возникло такое же чувство, как и в Стовингтонском противоэпидемическом центре, когда он пытался выбраться наружу: Стью казался себе мухой, бьющейся в невидимой паутине. Слишком многие лица он видел впервые, здесь собралось слишком много незнакомцев…
Но сейчас думать об этом времени не было.
Он описал события, предшествовавшие взрыву, опустив предчувствие Фрэн, возникшее у нее в последние минуты перед катастрофой. Они находились в таком настроении, что вполне могли без этого обойтись.
– Вчера утром Брэд, Ральф и я копались в руинах более трех часов. Нашли остатки бомбы из динамитных шашек, подсоединенных к «уоки-токи». Эту бомбу спрятали в стенном шкафу в гостиной. Билл Скэнлон и Тед Фрэмптон нашли точно такую же рацию в Рассветном амфитеатре, и мы предполагаем, что бомбу подорвали оттуда. Это…
– Предполагаем, чтоб я сдох! – прокричал Тед Фрэмптон из третьего ряда. – Это сделал мерзавец Лаудер и его маленькая шлюха!
По залу пробежал глухой ропот.
И это – хорошие люди? Им плевать на Ника, и Сью, и Чэда, и остальных. Они – толпа, жаждущая самосуда, они хотят только одного: поймать Гарольда и Надин и повесить их… как амулет против темного человека.
Он поймал взгляд Глена, и Глен лишь цинично пожал плечами.
– Если кто-нибудь еще выкрикнет с места, не получив слова, я объявлю собрание закрытым, и вы сможете поговорить друг с другом, – отчеканил Стью. – У нас не посиделки. Если мы не будем придерживаться правил, то к чему придем?
Тед Фрэмптон, не садясь, зло смотрел на него. Стью встретился с ним взглядом. Через несколько мгновений Тед опустил глаза.
– Мы подозреваем Гарольда Лаудера и Надин Кросс. У нас есть веские основания и убедительные косвенные улики. Но прямых доказательств нет, и я прошу всех иметь это в виду.
Шепот вспыхнул в нескольких местах зала и смолк.
– И я хочу сказать следующее, – продолжил Стью. – Если они вернутся в Зону, я хочу, чтобы их привели ко мне. Я посажу их под замок, и Эл Банделл проследит за тем, чтобы их судили… а суд предполагает, что они смогут высказаться в свою защиту, если им будет что сказать. Мы… здесь мы должны быть хорошими парнями. Полагаю, вы все знаете, где находятся плохие парни. А хорошие парни по определению должны подходить к таким проблемам цивилизованно.
Он в надежде оглядел зал и увидел только недоумение, смешанное с негодованием: двух лучших друзей Стюарта Редмана разорвало в клочья, говорили эти глаза, а он заботится о людях, которые это сделали.
– Если вы хотите знать мое мнение, я думаю, это они. Но все надо сделать правильно. И я здесь для того, чтобы сказать вам, что так и будет.
Глаза сидящих в зале не отрывались от него. Более тысячи пар глаз, и он чувствовал мысли, которые роились за этими глазами: Что за чушь ты несешь? Они ушли. Ушли на запад. А ты ведешь себя так, будто они отъехали на пару дней, чтобы полюбоваться птичками.
Стью налил в стакан воды, отпил, надеясь избавиться от сухости в горле. Но вкус, точнее, полное его отсутствие, вызывал омерзение.
– В любом случае из этого мы будем исходить. – Он оглядел зал. – Далее, полагаю, мы должны провести довыборы в комитет. Мы не будем заниматься этим сегодня, но вы должны подумать о том, кого бы хотели видеть… – Вверх взметнулась рука, и Стью указал на нее. – Говорите. Только сначала представьтесь, чтобы все знали, кто вы.
– Я Шелдон Джонс, – произнес крупный мужчина в шерстяной клетчатой рубашке. – А почему бы не выбрать новых членов прямо сейчас? Я предлагаю кандидатуру Теда Фрэмптона.
– Эй, я поддерживаю! – закричал Билл Скэнлон. – Прекрасно!
Тед Фрэмптон сцепил руки над головой и потряс ими, вызвав жидкие аплодисменты, и Стью вновь почувствовал, как его охватывают отчаяние и беспомощность. Они собираются заменить Ника Эндроса Тедом Фрэмптоном? Прямо-таки дурная шутка. Тед вступил в энергетическую команду, но обнаружил, что работать там слишком тяжело. Затем перебрался в похоронную и вроде бы прижился, хотя Чэд говорил Стью, что Тед из тех людей, что могут растянуть пятнадцатиминутный перекур на целый час, а ленч – до конца рабочего дня. Тед мгновенно присоединился к поискам Гарольда и Надин, вероятно, ради новых ощущений. Они с Биллом Скэнлоном наткнулись на «уоки-токи» в Рассветном амфитеатре исключительно благодаря слепой удаче (надо отдать Теду должное, он это признавал), но с тех пор он так заважничал, что Стью это совершенно не нравилось.
Стью вновь посмотрел на Глена и буквально смог прочитать его мысль по циничному взгляду и легкому подергиванию уголка рта: Может, мы смогли бы использовать Гарольда, чтобы подорвать и этого говнюка.
Внезапно в голове Стью возникло слово, которое так часто использовал Никсон, внезапно он понял причину отчаяния и беспомощности. Мандат. Они лишились мандата. Он исчез двумя днями ранее, в пламени и грохоте.