На миг я потерял дар речи и вдруг торопливо заговорил, вцепившись руками в лилейных перчатках в локоть незнакомца: «Ради бога, не говорите мне ни слова! Молчите. Умоляю, молчите, от этого зависит моя жизнь».
Во сне я говорил голосом молодой девушки. Й по-французски!
— Не отвечайте мне! Ни на один вопрос!
— Я не понимаю о чем вы просите, — холодно отстранился незнакомец.
По его лицу пробежала световая складка. Сон заканчивается!
Невероятным усилием воли я сумел перебить ее голос.
— Мьсье, на какую лошадь поставить? Умоляю, от вас зависит вся моя жизнь. Иначе я пущу пулю в лоб. Я проиграл казенные деньги! Венчание завтра!
Субъект помолчал, затем вдруг подмигнул и погрозил пальцем:
— А вы шалун, мьсье, — и полушепотом добавил, — Ставьте на Арктик Принца.
— Арктик Принц! — этим возгласом я пробудился от сна. Это Август Эхо ткнул морозным кончиком трости в голый живот.
Он сидел все в той же скрюченной позе в шезлонге, на самом краю бассейна, но мне показалось, что минула целая вечность.
— Ты спал тридцать минут. Несколько раз звал на помощь. Что случилось?
Вцепившись слабыми руками в сетку, я приподнял огромную тяжелую голову над водой и, как смог связно, перессказал содержание сна.
Зеленые гусеницы покрыли копошащимся слоем руки и грудь генерала, а несколько самых смелых уже карабкались, сгибаясь петлями, вдоль шеи на подбородок. Тадкие кролики с кровавыми глазами грызли ножки шезлонга. По стенам ванны струились струйки йода, похожие на венозную кровь. По воде вокруг моего тела носились стаи черных водомерок. Мир выглядел отвратительным кошмаром!
— Проклятье! — Учитель откинулся на спинку шезлонга и хлопнул по воде тростью. — Ты приснился этой суке, Герман. Она хотела помешать нам. Она до смерти напугана. Арктик Принц! Это еще один ложный след. Он же проиграл тогда, Фаворит пришел вторым и разорил тысячи игроков.
Удар трости разбрызгал по стенам ряску стоячей воды.
— А какой был шанс! Он сам — сам — подошел к тебе. Жадный недобрый старик. Больше он ни за что не подойдет. Ты снова промазал!
— Кто он такой? — снова давил я по капле тягучие липучие слова.
Но Эхо не слышал мой лихорадочный лепет, а я почти не различал его слов — так громко хрустели зубами мерзкие кролики.
— У тебя последний шанс, Герман, — орал Эхо, наклонив лицо над водой, и я видел, как несколько раз его очи, наливаясь кровью, вылетали из орбит и плюхались в воду, — Теперь тебе придется его искать. И знай, я больше не стану тебя будить. Ты сам должен проснуться, сам. Проснуться или умереть. Прощай, мой мальчик.
Я увидел слезы в его глазах — слезы! — он плакал, и с отчаяньем снова ушел на дно сновидения.
Прошло несколько десятков самых разных картин, которые подобно ночной молнии озарили мой бедный мозг, прежде чем я вновь — ура! — не очутился на ипподроме.
На этот раз я находился на центральной трибуне. Публики было мало. Денек выдался пасмурный: значит он будет в плаще!
На этот раз я вел себя с крайней осмотрительностью: одно неверное движение и ипподром исчезнет из глаз. Понимая, что все это мне только, снится, я вел себя так, словно вокруг меня все настоящее. Осторожно пошарив в карманах пиджака, я обнаружил зеркальце. Но во сне нельзя безнаказанно посмотреть в зеркало, нужно обмануть его и я поискал расческу. Ага! Вот она. Так, не выдавая себя, я спокойно достал зеркальце, расческу и, поправляя пробор, мельком заглянул в отражение. Это был я! Я сегодняшний. И даже костюм на мне был тот же самый, в котором я приехал в Питер.
Итак, я — не мальчик и не девушка в шляпке.
Равнодушно спрятав зеркальце и расческу, я осторожно огляделся по сторонам сна. И увидел вдали, в пасмурной хмари контур московской высотки.
Ага, я в Москве.
Сон сторожил каждый мой шаг.
Я прислушался к голосам зрителей на трибунах — мне снилась русская речь. Ты напал на след, Герман! Я заглянул вялым взглядом усталого игрока в программу бегов и успокоился еще больше, увидев там русский шрифт и колонку лошадей третьего заезда с-именами. жокеев.
Арктика
Султан
Лаванда
Надир
Северный черный
Центрифуга
Гepca! Седьмой в заезде значилась Гepca!
Я боюсь дышать.
Осторожно оглядываюсь по сторонам в поисках человека в плаще. Но как сегодня мало народу! Вдобавок стал накрапывать дождь. Теплый. Весенний, Дождь пополам с солнцем. Тут же над трибунами раскрылись зонты, скрывая фигуры и лица.
Нечто важное явно пряталось от меня, отворачивало лицо в сторону.
В двух шагах стояла девушка с собакой на поводке. Но собакам вход на трибуну ипподрома, вроде бы, запрещен? Ни в первом, ни во втором поиске я не видел на трибунах даже маленькой болонки на руках, а тут на натянутом поводке — огромный и злой, как черт, остроухий дог.
Где-то я уже видел такую вот точно собачину?
Я чувствую, что девушка сама дрожит, как струна.
Я пытаюсь разглядеть ее лицо под густой старомодной вуалькой на краю круглой шляпки.
Тщетно.
Видны лишь ее чувственные губы.
Заметив мой пытливый взор, она вздрагивает и чуть-чуть прикусывает губу. Мне кажется, что она тоже не спит. Кто она?
Я медленно иду вдоль трибун в поисках незнакомца.
Слышны удары гонга: Тинь! Динь! Динь! Звук так резок, что сон на миг гаснет, но снова вспыхивает, на том же самом месте, где был прерван. До меня доносится далекий конский галоп — это стартовал седьмой заезд, в котором бежит лошадь Гepca под седьмым номером. Я вижу краем глаза скачущих коней и коляски жокеев. Это бега, а не скачки.
По небу проходят световые складки. Сон вот-вот оборвется!
Я в отчаянии — субъект в плаще провалился сквозь землю — но, удача! — дождик кончается, публика закрывает зонты. Только один зритель продолжает прятаться под зонтом с края, на первом ряду. Я начинаю спускаться по заплеванной лестнице. Мне кажется, что зонт раскрыт неспроста.
Когда осталось полшага — зонт вдруг был закрыт и на шум моего приближения оборотилось знакомое небритое лицо. Человек в плаще!
— Опять вы?! — сказал он то ли с удивлением, то ли с досадой, вынимая из желтых зубов потухшую папироску.
— Я ищу Гepcy.
— Эта лошадь была снята с заезда.
— Не делайте вид, что вы не понимаете моих слов. Мы единственные, кто сейчас бодрствует! Я ищу Герсу, а не лошадь.
Тут мимо нас промчались летящие рысаки, и удар гонга объявил окончание заезда.
Удар гонга опять на миг разорвал ткань сновидения. Я почувствовал, как вода в бассейне заливает мне уши, но удержался в рамках рокового сна.