Перед пиром Темюр-хан велел поставить пленника на галерее, откуда хорошо был виден обширный задний двор с большим разведенным костром, на котором вот-вот готов был закипеть котел изрядных размеров. Напротив котла приготовлен был помост и корабельные сходни.
В ожидании гостей молодой хан прохаживался по галерее, искоса поглядывая на тень от высокого, воткнутого посередине двора в землю, шеста, да нервно покусывал ус, будто ждал кого-то. А ведь и ждал! Вот проскользнул к нему тенью верный нукер с непокрытой бритой наголо головой.
Хан, скрыв нетерпение, обернулся:
– Привел?
– Да, господин. Все, как ты велел. На базаре мальчишку купил, только он это…
– Что еще? – гневно вскинул глаза новый ордынский правитель.
– Похож не очень.
Темюр-хан, вдруг запрокинув голову, рассмеялся, громко и весело, даже руками всплеснул:
– Ну и дурень же ты у меня, Айдар! И что с того, что не похож? Кто этого стрелка запомнил-то? Кто сравнивать будет? Все! Вот мой друг князь Иван идет, вон и другие гости… Что стоишь, как дерево? Иди, скажи там, пусть приступают!
Нукер поклонился, скрестив на груди руки, и, выйдя во двор, направился к помосту, где уже суетилось с полдюжины человек: кто-то подкладывал в костер дрова, кто-то доливал воду, а кто-то расстилал на помосте красный персидский ковер – чтоб красиво было!
Действительно, было красиво. Как непременно заметил бы Вожников – шоу организовали по высшему разряду. В присутствии великого хана и его высоких гостей втащили на помост смуглого испуганного мальчишку, начальник внутренней стражи громко прочел приговор, потом оглянулся. Хан чуть заметно кивнул, и начальник махнул своим людям рукой:
– Делайте!
Зарокотали барабаны. С застланного красным ковром помоста прямо в кипящий котел перекинули сходни. Двое мускулистых, голых по пояс нукеров в разноцветных, украшенных жемчугом тюрбанах сорвали с несчастного отрока одежду и, протащив по узеньким сходням, швырнули в кипящий котел!
Бедолага даже не вскрикнул – сварился тотчас. Зато тонкий крик послышался с галереи. Даже великий хан обернулся и, удовлетворенно мотнув головой, пригласил гостей ужинать. А что тут было еще смотреть-то?
После пира Темюр-хан велел привести к себе схваченного стрелка. Мальчишка уже не смеялся и не сверкал дико глазами – стоял молча, головой поник и лишь кусал губы.
– Я не знаю, кто ты, – отослав прочь слуг, тихо и вкрадчиво произнес Темюр-хан. – И не очень-то хочу знать, хотя и догадываюсь – не ты ли… не ты ли метнул кинжал в великого Булат-хана?
Хан произнес это просто так, ничего такого не думая, вот только что пришла мысль – и, заметив, как дернулся, скривив губы, пленник, понял – попал!!! Тем лучше!
Хмыкнув, властелин Орды с улыбкой продолжал:
– А еще я хочу, чтоб ты знал – того несчастного паренька казнили вместо тебя, дабы удовлетворить гнев мстительных урусов!
Подросток вскинул глаза:
– Почему ты не велел бросить в котел меня, хан?
– А зачем? – тихо рассмеялся хан. – Казнить столь искусного, несмотря на юность, стрелка… и метателя кинжалов было бы не очень разумно. Ты вполне можешь мне пригодиться, а я – тебе. Не приходили в голову подобные мысли?
– Нет, – ошарашенно мотнул головой пленник.
– А мне вот пришли! – ордынский властитель весело подмигнул отроку. – И не сказать, что эти мысли – глупые или плохие. Ты хотел убить урусского князя Егора – не знаю, уж чем он вызвал твою ненависть, не мое дело. Но вызвал. И князь Егор – мой друг. Пока. Но вполне может впоследствии оказаться врагом. И тогда… тогда ты исполнишь задуманное. Только тогда, когда я разрешу. Уговор?
Мальчишка нахмурился.
– За тобой будут следить, не скрываю, – чуть помолчав, тихо промолвил Темюр-хан. – Всегда об этом помни.
Ничего не сказав, пленник кивнул.
Правитель потер руки:
– Рад, что мы договорились. Айдар!
Бритоголовый нукер уже надел на голову чалму, и, возникнув словно бы ниоткуда, почтительно поклонился:
– Слушаю и повинуюсь, великий хан.
– Возьмешь этого… – Темюр-хан скосил глаза на пленника. – Тебя как звать-то?
– Азат… великий хан.
– Айдар, возьмешь Азата в свою сотню. Научишь его всему, что должен уметь воин.
Нукер отвесил молчаливый поклон.
– Иди, Азат, – махнул рукой правитель. – Ступай, ступай, чего смотришь? Подождешь Айдара во дворе… у помоста. Что кривишься? Настоящий воин должен любить страдания и кровь, не так?
– Так, великий хан, – едва слышно ответив, Азат поклонился и вышел.
Проводив его взглядом, Темюр-хан с усмешкой взглянул на нукера:
– Небось хочешь спросить – с чего б я так вожусь с этим волчонком? Отвечу. Знаешь ли ты, мой верный Айдар, чем отличается самострел от простого лука? Не надо, не отвечай. Конечно же, знаешь. Так вот, этот парень – настороженный самострел, и нацелен он на урусского князя Егора! Теперь в моей власти спустить стрелу. Тогда, когда я пожелаю. Что молчишь?
– Не натворил бы волчонок бед! – гулко промолвил сотник.
Хан засмеялся:
– Приглядывай! И если заметишь, что парень хочет сбежать – убей.
Поднявшись с ложа, Егор достал из дорожного сундука красивое ожерелье из изумрудно-зеленых бусин. Повернулся, подмигнув лежавшей Лючии:
– Это, между прочим, тебе. Подарочек ко дню ангела.
– Ой!!! – радостно сверкнув глазами, девчонка проворно надела ожерелье на шею.
На золотистой коже крупные бусины смотрелись здорово, князю и самому понравилось, тем более – юной одалиске.
– Славно, ой, славно! – поправив ожерелье, ухмыльнулся молодой человек.
– Правда, красиво? – Лючия вскочила на ноги и, как была – нагой – выбежала в предбанник, где висело большое тщательно отполированное серебряное зеркало.
И в самом деле – чистое серебро, Вожников диву давался – как его до сих пор не украли, ведь баня-то была так себе, говоря откровенно – притон. А впрочем, тут и честные люди мылись… и имели девочек, так что не притон, нет, обыкновенная – еще по римскому образцу, с тепидарием, кальдарием и всем таким прочим – баня… напополам с лупанарием – публичным домом как неотъемлемой составной частью. Все правильно, надо же как-то отдыхать честным гражданам Кафы после утомительных трудовых будней, а без девочек какая же баня? Так, смех один, некому и спину потереть. Сегодня, кстати, по случаю воскресного дня, баня не работала – по воскресеньям в церковь надо ходить, а не мыться, так что закрыто все… разве только для особо избранных клиентов. Таких, как, к примеру, бравый старший десятник с башни Святого Климента. О, банщик его уважал – платил синьор кондотьер щедро! Хотя… не только он один, вот и в это воскресенье баня отнюдь не пустовала.