Еще удар!
– Не закрывайся, не закрывайся! Контратакуй! – рефери Вожников аж руками прихлопывал от азарта. Все-таки бокс – это было его, родное, и, кроме воспоминаний, пожалуй, единственное, что осталось от прежней жизни, что всегда будет при нем.
Бух!
Ну конечно же – Луиджи закрыл от атаки лицо и тут же пропустил хар-роший апперкот в печень! Бедолага согнулся, побледнел…
– Ладно! Хватит, хватит, – замахал руками Марко. – Синьор Джегоро, скажите им!
Егор жестом приказал бойцам заканчивать раунд и первым похвалил Луиджи:
– А ты сегодня неплохо дрался! Куда лучше, чем вчера.
Похвала, доставшаяся Фабио, оказалась куда скромнее – так ведь и нужно было не перехвалить явного победителя. Он и молодому Гизольфи таких плюх навешал, молодец, не побоялся… впрочем, они же давние друзья-приятели.
– Ну, так где ваш замок, Марко? – приложив руку ко лбу, князь посмотрел вдаль, силясь увидеть хоть что-то, напоминающее мощные башни и стены.
– Я же вам сказал – во-он за той рощицей! – Марко улыбнулся, подзывая слуг. – К вечеру будем, не беспокойтесь, успеем до темноты.
Слуги подвели лошадей, короткий – сочетаемый с обязательной тренировкой – отдых закончился, и путешественники, взобравшись в седла, пришпорили лошадей. Молодые господа ехали впереди, слуги – сзади. Средь последних был и Федор. Отправлять его в Сарай, к войску, пока не было никакой необходимости – царевич Керимбердей жив, и, очень может быть, Вожников нынче увидит его. Хоть издалека посмотрит, при его нынешнем социальном положении быть представленным чингизиду – слишком уж великая честь, слишком уж непомерная для простого наемника, даже для старшего десятника. Хотя если иметь в виду Марко, то всякое может случиться – царевич мог и принять юного аристократа и его друзей, принять просто так, от безделья, если, конечно, рана не очень глубокая.
Саму идею этой поездки князь подсказал молодому Гизольфи вовсе не в лоб, а завуалированно: мол, за бдительное несение службы начальство премировало его, старшего десятника наемной пехоты, аж тремя выходными, и было бы неплохо куда-нибудь съездить, так сказать – развеяться. Скажем, в какой-нибудь замок или лес.
– Замок есть! – сразу обрадовался Марко. – Да я говорил уже, кажется. А вот лес… – юноша развел руками. – Леса нет, есть рощица. Зато – ручей, почти речка… если не пересохла, конечно.
Могла и пересохнуть, дни-то стояли жаркие, и сейчас, по пути, то и дело встречались глинистые, поросшие пожухлой от солнца травой, русла, и лишь кое-где текли узенькие коричневые ручейки.
Горный ландшафт закончился, потянулась солончаковая степь, по краю которой, к видневшейся где-то далеко впереди роще, и тянулась дорога, наезженная скрипучими колесами телег. Кое-где за деревьями белели саманные домики деревень, виднелись ухоженные поля и виноградники, сливовые и яблоневые сады. Здесь, в степи, оказалось прохладнее, чем в горах, и путники с наслаждением подставляли разгоряченные лица свежему, дующему с моря ветру.
Через пару километров пути дорога резко повернула влево, ныряя в кусты орешника и выходя к ивовой роще, настолько густой и перепутанной множеством тропинок, что там запросто можно было бы заблудиться, если не знать путь.
– Здесь косули водятся, – обернувшись, похвастал Марко. – Правда, охотиться мы не будем – некогда. Разве что на обратном пути. Как вы, барон?
– Посмотрим.
Князь отозвался уклончиво, в настоящее время охота привлекала его меньше всего. Впрочем, он сейчас чувствовал себя охотником… только на иную дичь. Иногда Егор спрашивало себя: правильно ли он поступил, ввязавшись в это дело лично? И отвечал сам себе: да, правильно! Во-первых, он умел предвидеть опасность – спасибо колдунье бабке Левонтихе, а во-вторых, просто некого было послать на столь ответственное и не очень понятное дело. Да, с одной стороны, не очень-то пока было понятно, что делать с Керимбердеем… хотя, с другой – что тут непонятного-то? Собрать побольше информации и на ее основе принять быстрое, но взвешенное решение – поддержать ли царевича или совершенно наоборот – погубить? А как иначе-то? Но это Егору понятно, а вот средневековым людям? Они, при всем своем уме и наблюдательности – в этом многим из них не откажешь, – частенько вели себя довольно-таки непосредственно, совсем как дети – подростки класса из шестого-седьмого: дрались и тут же мирились, наивно врали и оправдывались, чуть что – хватались за нож или саблю. Так что князь правильно сделал, что отправился сюда сам, заменив себя двойником – спасибо Еленке-роднуле. Как она там? Скоро уже и рожать, интересно, успеет ли он, Егор, к столь знаменательному событию? Вряд ли.
– Подъезжаем! – обернувшись, радостно крикнул Гизольфи. – Уже совсем скоро будем.
– Что-то не видно тут никакого замка, – отводя от лица очередную ветку, пробурчал князь. – И вообще – совсем ничего не видно.
Только он так сказал, как ивы раздались в стороны, в глаза хлынули яркие солнечные лучи, в свете которых впереди показался – словно бы резко вынырнул из травы – мостик, а за ним – селение и замок, совершенно такой, каким его и представлял себе Вожников: с высокими башнями, зубчатыми стенами, рвом. Мост через ров нынче был опущен, на донжоне развевались два флага – сине-красный – рода Гизольфи, и зеленый – царевича Керимбердея.
– Ну, наконец-то!
Все обрадовались, улыбнулся и князь, вдруг подумав, что вообще-то такое поведение для татар не особенно характерно: тот же покойный Булат или эмир Едигей наверняка расположились бы просто в степи, разбив шатры и окружив себя непробиваемым кольцом верных воинов. Керимбердей, однако же, поступил по-другому. Может, ему просто нравится в замке, может, он к городской жизни больше привык, это ведь только у советских историков раз татарин – значит, априори степняк, да еще неимоверно злобный и дикий. Да, были и такие – в семье не без уродов, однако не все же время петь песни на тему «степь да степь кругом», куда же цветущие ордынские города девать? С водопроводом, с канализацией, с окнами из тонкого стекла, с уютными – почти что парижскими – харчевнями-кафе. А в Сарае-то скоро и маршрутки появятся – прогресс налицо!
Выбравшиеся из рощи всадники проехали расположенное близ замка селение без остановки, а вот у подвесного моста им пришлось спешиться. Правда, ненадолго – молодого Гизольфи стражники узнали сразу, однако им еще пришлось убедить татар – караул-то был совместный, и татарский десятник упирался, не соглашаясь пропустить в замок чужих. Пришлось звать начальника стражи.
Недоразумение быстро уладилось, о гостях – точнее, о госте – остальные были куда ниже по званию – немедленно доложили царевичу.
– Рана не очень тяжелая, но все же великий хан еще слаб, – набожно перебирая четки, пояснил гостям везир Муртаза-бек, тучный, с круглым лицом и проницательным взглядом маленьких, спрятанных под кустистыми бровями, глаз. – Мой господин и рад бы устроить пир, но пока, увы… Впрочем, вас, достопочтенный синьор Гизольфи, мой повелитель примет, только ненадолго.