— Так, — шепнула она, когда спуск закончился. — Запомните, никакой ругани. Хихикать, а не гыгыкать. Не рыгать. И никакого оружия. Стражники не идиоты. Надеюсь, никто не прихватил с собой оружие?
Все покачали головами.
— Ты взяла с собой оружие, Хол… Магда?
— Нет, Полли.
— Ничего похожего на оружие? — настаивала Полли.
— Нет, Полли, — сдержанно ответила Холтер.
— Ничего с острым лезвием?
— А, ты имеешь в виду вот это…
— Да, Магда.
— Разве женщина не имеет права носить нож?
— Это сабля, Магда. Как ее ни прячь, но это сабля.
— Может быть, она у меня вместо ножа, Полли.
— В ней три фута длины, Магда.
— Размер не имеет значения.
— Никто тебе не поверит. Брось ее за дерево, пожалуйста. Это приказ.
— Ну ладно.
Маникль, которая до сих пор шла, над чем-то задумавшись, вдруг сказала:
— Я все-таки не понимаю, почему молочница сама не поправила свою подвязку…
— Маникль, какого дья… — начала Холтер.
— «Бетти, что ты имеешь в виду»? — перебила Полли.
— Что ты, Бетти, имеешь в виду? — повторила Холтер, закатывая глаза.
— Песню, конечно. И потом, вовсе не нужно ложиться, чтобы подтянуть подвязку, так будет только труднее, — продолжала Маникль. — Какая-то глупая песня.
Все помолчали. В общем, несложно было понять, отчего у Маникль в жизни возникли проблемы.
— Ты права, — наконец сказала Полли. — Глупая песня.
— Очень глупая, — подтвердила Холтер.
Остальные согласились. Глупая песня.
Они вышли на тропку. Впереди быстро шла небольшая группа женщин. Отряд машинально задрал головы. Крепость возвышалась на отвесной скале; трудно было понять, где заканчивается неотесанный камень и начинается древняя кладка. Никаких окон. Стена, уходящая в небеса. Ни войти, ни выйти. Только немногочисленные двери, запертые наглухо.
Здесь, рядом с глубокой неторопливой рекой, холод пронизывал до костей, и становилось еще холоднее, если подольше посмотреть вверх. За поворотом дороги они увидели небольшой скалистый уступ, а за ним скрывалась потайная дверца. Женщины разговаривали со стражником.
— У нас ничего не получится, — тихо сказала Маникль. — Они показывают ему какие-то бумаги. Никто не прихватил с собой документы?
Солдат поднял глаза и равнодушно взглянул на них, как всякий человек, у которого в жизни мало развлечений.
— Не останавливайтесь, — шепнула Полли. — Если придется туго, начинайте плакать.
— Вот гадость, — буркнула Холтер.
Неверным шагами они подходили все ближе. Полли держала глаза опущенными, как подобает молодой девушке. Она не сомневалась, что за ними наблюдают и другие стражники. Наверное, им просто было скучно и они не ожидали никакого подвоха… но со стен на Полли смотрело множество глаз.
Они подошли к стражнику. За узкой дверцей маячил второй, полускрытый в тени.
— Документы, — сказал стражник.
— У меня ничего нет, сэр, — ответила Полли. Она придумала отговорку, когда шла через лес. Война, ужасы нашествия, бегство, голод… не нужно фантазировать, достаточно вспомнить увиденное. — Мне пришлось бежать…
— Ладно, ладно, — перебил стражник. — Нет документов? Ничего страшного, пожалуйста, заходите, вас там ждут, очень приятно, что вы к нам заглянули.
Он отошел и махнул рукой в сторону темного прохода.
Полли, озадаченная, шагнула внутрь, остальные последовали за ней, и дверь захлопнулась. Они стояли в длинном коридоре с многочисленными прорезями в стенах по обе стороны. Из щелей пробивался свет, и там маячили тени. Лучники, которые прятались за стеной, могли превратить в начинку для пирога любого противника.
В конце коридора распахнулась другая дверь. Она вела в маленькую комнату, где за столом сидел молодой человек в незнакомой форме, с нашивками капитана. Рядом стоял еще один офицер, гораздо крупнее, в точно такой же форме — ну или в двух, сшитых вместе. И с мечом. Это было главное, и тут не возникало никаких сомнений: да, меч, да, у него, да, в руках. Меч приковывал к себе все взгляды. Даже Яшма бы впечатлилась.
— Доброе утро, дамы, — сказал капитан. — Никаких документов? Снимите платки, пожалуйста.
Вот оно, подумала Полли, и в животе у нее что-то оборвалось. А мы считали себя такими умными. Ничего не оставалось, кроме как повиноваться.
— Ага. Теперь вы скажете, что вас остригли в наказание за связь с врагом? — спросил капитан, почти не глядя на них. — Не считая тебя, — добавил он, указав на Игорину. — Что, тебе не захотелось вступать в связь с врагом? Чем-то не понравились славные злобенские парни?
— Э… да нет, — ответила Игорина.
Капитан слегка улыбнулся.
— Господа, оставим болтовню. Вы не так ходите и не так стоите. Мы не слепые. Ты, — он указал на Холтер. — У тебя под ухом засохла мыльная пена. А вы, сэр, либо урод, либо прибегли к старому трюку и сунули под рубашку два носка.
Полли, багровая от смущения и унижения, опустила голову.
— Войти или выйти, переодевшись прачкой… — капитан покачал головой. — Эта уловка знакома всем и каждому за пределами вашей дурацкой страны, парни, но другие хотя бы прикладывают больше усилий. Что ж, для вас война закончилась. В этой крепости большие, очень большие темницы. И скорее всего там вам будет лучше, чем снаружи… Да, чего тебе?
Маникль подняла руку.
— Можно я вам кое-что покажу? — спросила она.
Полли не оборачивалась. Она следила за лицом капитана.
Позади зашелестело платье.
Полли не поверила своим ушам.
Маникль задирала юбку…
— Ой, — сказал капитан, отшатываясь, и покраснел.
И тогда раздался взрыв…
…взрыв рыданий. Холтер издала протяжный горестный вой и повалилась на пол.
— Мы так долго шли-и-и! Мы прятались в канавах от солдат! Нам нечего есть! Мы хотим работать! А вы обозвали нас парнями! Почему вы такие… жестокие?
Полли опустилась на колени, приподняла ее и погладила по спине. Плечи Холтер вздрагивали от плача.
— Нам пришлось туго, — сказала Полли капитану.
— Если сможешь его завалить, я удушу второго тесемкой фартука, — шепнула Холтер ей на ухо в промежутках между рыданиями.
— Вы видели все, что хотели? — ледяным тоном спросила Полли у побагровевшего капитана.
— Да! Нет! Да! Спасибо! — ответил капитан, бросая на охранника затравленный взгляд человека, который прекрасно понимает, что меньше чем через час станет посмешищем для всей крепости. — Одного раза вполне… то есть я видел… я абсолютно удовлетворен! Рядовой, приведи кого-нибудь из прачечной. Простите, девушки… у меня… у меня такая работа…